– Что ты хочешь сказать?
– Лера, у них есть приказ спасти тебя, но главное – ликвидировать шайку. Риск слишком велик. Я не могу допустить, чтобы из-за этого чертова маскарада ты пострадала. Я пойду в подземелье, затеряюсь в толпе и постараюсь пробраться к тебе ближе. У меня будет оружие и, как только начнется штурм, я выведу тебя из зала. Пусть эти сектанты думают, что я один из них и пытаюсь защитить, как они выражаются, ценный экземпляр.
Я боялась за Диму, боялась за себя. Но на все мои «нет» он все равно нашел бы миллион «да». В этом мы были похожи.
– Я боюсь за тебя, – прошептала я, опуская голову ему на грудь.
– Знаю, Ланская, меня самого не особо прельщает идея идти на сегодняшнюю вечеринку, но зато уже к рассвету все кончится. А потом поедем в Москву, все равно первое время Оболенка будет закрыта для студентов. Кстати, мама по тебе соскучилась, все уши про тебя прожужжала.
– Она у тебя замечательная, – улыбнулась я, чувствуя необычайную гордость, что покорила сердце мамы возлюбленного.
– Во вторник она ждет нас на кроличье рагу. Одно из ее коронных блюд.
– М-м-м… Уже слюнки текут.
– Еще бы…
Почувствовав приятную сонливость, я прикрыла глаза и задремала, слушая биение сердца самого дорогого человека и предвкушая мирный семейный вечер, которому, как оказалось, не суждено состояться.
Серов зашел за мной точно в назначенное время. Он держал в руке громадный сверток, в котором нес костюмы для инициации. Дима притаился в кабинете отца, а я молилась, чтобы он никак не выдал себя.
– Лера, ты пойдешь без маски, – сказал ректор, критично осматривая меня с ног до головы.
На мне было простое однотонное платье в пол из темно-красной грубой ткани, похожей на самотканую, и черный плащ, как и у других членов Калокагатии. Из обуви мне полагались какие-то туфли-тапочки, явно носимые кем-то до меня. Но главное, что Серов не возразил против того, чтобы я оставила кулон на шее.
– Вы подобрали этот наряд в секонд-хэнде? – усмехнулась я.
– Готова? – игнорируя мой вопрос, Серов до боли сжал мой локоть. – Идем!
Коридоры подземелья, как и в ночь той отвратительной оргии, были освещены факелами и устланы коврами. Подойдя к главному залу, где уже начали собираться оболенцы, Серов передал меня двум девушкам из обслуги и что-то им шепнул. Они отвели меня в небольшую комнатку, где, как сказали, я должна была дожидаться своего выхода. Это были единственные слова, которые я от них услышала. На все мои вопросы о том, что меня ожидает и как долго тут сидеть, девушки отвечали молчанием.
Больше всего меня страшило, что Дима будет в зале совсем один. Я знала, что штурм не начнется, пока меня не приведут к Верховному, ФСБ следили через камеру в кулоне за происходящим, но мой возлюбленный, скорее всего, явится раньше. Заламывая руки, меряя шагами помещение, я никак не могла найти себе места. Казалось, прошли долгие часы, прежде чем за мной явился Серов и повел на церемонию.