– Ты такая нежная, – прошептал он и повел губами по внутренней стороне бедра к коленке и обратно.
– Дим…
Голова была пустой, слова разом позабылись, но нужно было предупредить. Он ведь так ничего не понял. Я должна была сказать Диме, что он станет моим первым мужчиной, но когда открыла рот, он вновь коснулся меня языком, продолжив сладостную пытку.
Я извивалась на постели, хватала ртом воздух, чуть ли не вырывалась, но, чувствуя его стальную хватку на бедрах, снова отдавалась на растерзание любимому мучителю. Я была на пределе. Еще немного… Чуть-чуть… Но Дима резко остановился. Он приподнялся на локтях и довольно посмотрел на мое раскрасневшееся лицо (а я уверена, что оно было именно таким).
– Дим… я хочу тебя, – сглотнув, чтобы промокнуть пересохшее горло, проговорила я.
– И я тоже хочу тебя. И с радостью продолжу, только… – он замялся, хитро глядя на меня.
– Что такое?
– Я… – он поцеловал меня в низ живота, – не могу, – обвел кончиком языка пупок, – быть, – чуть прикусил левый сосок, – с женщиной, – коснулся губами ключицы и оказался надо мной, удерживая себя на локтях, – с которой работаю.
– Что ты хочешь сказать? – нахмурилась я.
– Если мы сейчас переспим, а я этого чертовски хочу, то мы не будем вместе работать. Станешь моей, но не будешь совать нос в расследование, – он легко поцеловал меня в губы.
– А если откажусь?
– Введу тебя в курс дела, но между нами никогда ничего не будет.
– Это шантаж?
– Это предложение быть вместе.
25. Украденное открытие
Любовь можно рассматривать по-разному. Это и философская категория, и одна из важнейших тем культуры и искусства, и объект научного изучения. Если для обычных людей любовь, в первую очередь, сильное чувство симпатии и привязанности к другому человеку, то для ученых не более чем набор гормонов. Доказано, что активная выработка гормонов, характеризующих влюбленность, влияет на способность человека ясно мыслить. Дмитрий Смирнов прекрасно это знал и решил использовать против меня. Он полагал, что я, глупая влюбленная девочка, брошусь ему на шею, забуду о всей той чертовщине, что творится вокруг, и откажусь от поисков истины. Вот только так просто я сдаваться не собиралась.
Я оттолкнула от себя Смирнова. В один миг все возбуждение как рукой сняло. Стало противно от того, какой омерзительный метод выбрал Индюк, чтобы заставить меня бросить расследование.
– Можешь одеваться, – холодно сказала я, поднимая с пола плед, который Дима успел ловко сбросить, когда мы ворвались в спальню, и укуталась в него.
– Лер? – Дима сел на кровати, тактично опустив руки на свое все еще возбужденное достоинство.
– Даю тебе пять минут. Я оденусь, выйду в гостиную, и ты расскажешь мне все о расследовании.