– Дим, ты помнишь, что говорила нам экскурсовод по поводу Браге? В чем заключалась его теория?
– Что он помешался на том, чтобы создавать идеальных людей? – уточнил Смирнов, протягивая мне кружку ароматного черного кофе.
– Если конкретнее?
– Ланская, в учительницу поиграть вздумала? – подмигнул мне Дима, снова сел на свой стул и принялся за недоеденный бутерброд.
– Так что он говорил? – игнорируя его сарказм, продолжила я.
– Он говорил, что люди должны быть умными и сильными.
– Можно сказать и так. Браге говорил о создании новых людей, которые должны сочетать в себе мудрость и силу. Эту идею он назвал «Благой вестью». Ты же знаешь про библейский сюжет о «Благой вести»? – спросила я, делая глоток кофе.
– Когда ангел явился к Деве Марии и сказал, что у нее будет ребенок?
– Благовещение – евангельский сюжет, повествующий о том, как к Деве Марии явился Архангел Гавриил и сообщил о том, что она родит Иисуса Христа, сына Божьего. Видимо, Браге сравнивал рождение Спасителя с появлением нового человека. Своего нового человека!
– Как это связно с местонахождением манифеста? – нахмурился Смирнов.
– Благовещение – излюбленный изобразительный сюжет, – дала подсказку я.
– Благовещение… – задумался Дима и тут же просиял улыбкой. – Случайно не Благовещению посвящена капелла, куда мы ходили во время экскурсии?
– Именно! И фреска главного купола рисует этот сюжет!
– Лера, у нас есть три дня, чтобы раздобыть манифест. Я уже взял билеты в Москву, – серьезно сказал Смирнов. – Я лечу первым, ты через два дня после меня.
– Думаю, нам этого хватит. В капелле дают концерты, помнишь, нам говорили, что до концерта и после можно по ней походить?
– Ланская, ты – умница! – с набитым ртом, прожевывая последний кусок бутерброда, проговорил Смирнов.
– Что на тебя нашло? Чаще я у тебя кретинка или ослица, – рассмеялась я.
– Ну, меня ты величаешь индюком.
Дима вытер рот салфеткой, встал из-за стола и не спеша подошел к матрацу. У меня перехватило дыхание… То ли от его близости, то ли от его взгляда. Он словно смотрел в душу, читал мои мысли, знал все, в чем я сама боялась себе признаться. Смирнов сел рядом, чуть наклонился, и я сама подалась вперед, но вспомнив, что не чистила зубы, хотела отстраниться. Дима не дал. Он запустил руку мне в волосы, спутывая и без того непричесанные длинные копны, и легко коснулся своими губами моих.
– Ты кофе любишь? – взволнованно спросила я.