Эльфийский подменыш

Медб просияла от радости, в её руках появилась серебряная чаша, которая мгновенно наполнилась напитком цвета янтаря. Мартин Мэй отпил глоток и, возвращая чашу, незаметно бросил туда три сухих осенних листка, что дал ему ранее рыцарь Сентября.

– Испей и ты, – предложил он. – И будь что будет.

Королева пригубила вино – и в тот же миг всё поняла. Чаша упала из её рук, остатки напитка пролились и впитались в землю, а листья исчезли.

– Возвращаю глоток за глоток, слово за слово, дар за дар. Сделка разорвана, граница крепка, – быстро произнёс Мартин Мэй, как научил его рыцарь Сентября.

Королева шагнула к нему, но невидимая преграда не пустила её на мост, заставляя бесноваться от ярости на том берегу ручья.

– Этот негодяй всё-таки помог тебе! – вскричала она. – Он уже проклят, и ты будь навеки проклят вместе с ним! Оставайся со своей свободой, глупый смертный! Отныне ни одна женщина, которую ты полюбишь, даже не посмотрит в твою сторону. А те, что полюбят тебя, не смогут пробудить ответных чувств в твоём сердце. Проклятие спадёт, лишь когда ты, устав от одиночества, придёшь ко мне сам и будешь умолять о пощаде. Твори свою магию, живи вечно и помни: мы ещё встретимся!

Сказав так, Медб превратилась в огромную сову, ухнула и улетела прочь.

Говорят, что и по сей день в её свите нет девятого рыцаря, хотя все прочие сменялись не единожды.

Говорят, с тех пор лесная ватага больше не видела своего вожака, ибо ушёл он заливать свою тоску добрым элем, да так и не вернулся в родные леса.

Говорят, в канун Бельтайна опасно пускаться в путь, а лучше вообще не выходить из дома, чтобы не встретить эльфов, так любящих играть в игры со смертными.

А в Холмогорье с тех пор дурным знаком почитается крик совы. Почему? Нетрудно сказать: не к добру это.

4.

Воцарившееся молчание первым нарушил Орсон.

– Хорошая сказка. – Он улыбнулся. – Немного грустная, но хорошая. Только вот я не п-понял, п-при чём тут п-подменыш и М-мартин? Вы же не хотите сказать?..

Чистый взгляд, полный недоумения, не обманул барда: он знал, что Орсон обо всём уже догадался. Иначе бы не разволновался до заикания. И зачем он хочет казаться глупее, чем на самом деле? Элмерик, признаться, так и не понимал.

– О, нет. – Келликейт усмехнулась, но смешок вышел отнюдь не весёлым. – Именно это они и хотят нам сказать, Сонни. Но я по-прежнему не вижу подтверждений – одни только домыслы.

Она глянула на Брендалин с вызовом:

– Это всё, что у тебя есть? Если да, то мы зря теряем время.

– Глупости-то всё это! – На протяжении всего рассказа Розмари мяла пальцами край своего фартука, оставляя на льняной ткани глубокие некрасивые заломы, а сейчас вдруг вскочила как ошпаренная. – Этак-то можно про любого насочинять-то небылиц и крикнуть: вона подменыш, ату его! И потом-то ни правых, ни виноватых не сыщешь. Уж я-то знаю, как это бывает.

Её щёки раскраснелись, полные губы сжались в тонкую ниточку, а в прищуренных глазах появился недобрый огонь. Элмерик подумал, что, пожалуй, впервые видит Розмари настолько похожей на злющую ведьму, за которую её незаслуженно приняли односельчане. Казалось, ещё немного – и девушка начнёт сыпать проклятиями направо и налево. Барду даже стало немного не по себе.