– Вот, посмотри…
– На улиду Распятия, и герцогиня д"Авранш назначает вам там свидание?
– Ведь ты сам видишь!
– И вы в самом деле воображаете, что особа с таким гордым характером могла написать подобную записку?
– Как будто я не знаю её почерка! Да и подпись её руки! и даже этот прелестный запах её духов, по которому я узнал бы ее среди ночи, в толпе!
Коклико только чесал ухо, что делал обыкновенно, когда что-нибудь его беспокоило.
– Вот если б внизу была подпись принцессы Мамиани, я бы этому скорей поверил… Эта дама – совсем другое дело… Но гордая герцогиня д"Авранш!..
– Хоть и гордая, но также ведь женщина, – возразил Гуго, улыбаясь, – и притом ты сам знаешь, что принцесса Леонора живет с некоторого времени в совершенном уединении.
– Это-то самое и подтверждает мое мнение о ней!
Снова Коклико почесал крепко за ухом и сказал:
– Как хотите, а я, на вашем месте, ни за что бы не пошел на это свиданье.
– Что ты? заставлять дожидаться милую особу, которая беспокоится для меня! Да разве это возможно?… Я бегу, говорю тебе.
– Когда так, то позвольте нам с Кадуром идти за вами.
– Разве ходят на свиданье целой толпой? Почему уже и в рога не трубить?
– А ты как думаешь, нужно-ль идти графу, куда его зовут? – спросил Коклико у Кадура.
– Сказано господин, – отвечал Кадур.
– Чорт бы тебя побрал с твоими изречениями! – проворчал Коклико.
А между тем Гуго уже подал знак маленькому слуге идти вперед и пошел за ним с полнейшей беззаботностью.
– Ну! а я думаю, что его не следует терять из виду, объявил Коклико; пойдем, Кадур.
– Пойдем.