И мы чокнулись за здравие рыб бреннивином. Жар от него знатно прогрел кости, что я чуть очухался с непривычки. Потянуло искупаться в пузырьках парного гейзера. Переглянулись и прыгнули в джип, Диас положил в сумку-холодильник тухлое акулье мясцо, запечатанное вакуумом в плёнку, и врубил исландский фолк на полную катушку.
– Я покажу тебе, Фред, памятное местечко. Туристы от него пищат отчего-то. Погнали, – прогнусавил Диас.
Я ожидал чего угодно: храпящий вулкан, километры крутых виражей, марсиан в океане с акулами. Но не стоянку с висящими в ряд бюстгальтерами.
От шока я долго ржал, потом икал и слушал вполуха мифы об острове. Вдруг одна деталь привлекла моё внимание – кружевные трусики светились меж 4-х, 2-х, 3-х размеров, снятых с разноформенных грудей. Они были ядовитого жёлтого цвета. Моя экс-любовница любила экстравагантное бельишко. Я оглянулся по сторонам и произнёс вслух: «Неллечка? Ты здесь, значит». Что-то громыхнуло в ответ. И мою голову накрыло Северным Сиянием и страхом неизбежной встречи.
Маковец Татьяна @tatsianamakovets
Последняя дочь
Эгнара влетела в комнату через открытое окно, чуть не сбив с комода любимую фарфоровую вазу Бальтазара, своего брата-близнеца. Тот, не оборачиваясь, подхватил её на лету.
– Я нашла их! ― выпалила Эгнара, прежде чем он успел выразить своё негодование.
Эта новость заставила замереть всех присутствовавших. Хилмера оторвалась от вышивания, а Асгейра перестала мешать своё зелье.
– Ты уверена? ― Бальтазар поднял на сестру слепые, подёрнутые молочной плёнкой глаза.
– Мы не можем рисковать ещё раз, чтобы продлить тебе молодость, ― Хилмера поджала губы, её испещренное уродливыми шрамами лицо казалось страшной маской в полутьме комнаты. ― Надеюсь, ты помнишь, чего мне стоила последняя ошибка?
Эгнара помнила. В тот день Матушка в клочья изорвала лицо сестры.
– На этот раз я не ошиблась!
– Год назад ты говорила то же самое! ― фыркнула Асгейра, пытаясь дрожащей старушечьей рукой удержать длинную деревянную ложку, которой размешивала жижу в котле.
Эгнара спрыгнула с подоконника ― она была единственной из них, кого Матушка пока не выпила. Молодая и красивая, все ещё обладавшая Силой ― последняя надежда своей семьи. Надежда вырваться из Башни, избежать страшной смерти, но прежде ― долгого и мучительного существования в истерзанном теле. Матушка донорами не разбрасывалась, растягивая их энергию.
Эгнара подошла к огромной золотой раме, висевшей на стене, и сдёрнула с неё пыльную простыню. Поверхность зеркала заискрилась, стала жидкой, потом прозрачной. На ней начали проступать очертания странных железных птиц, построек из стекла, отражающих солнце, необычно одетых людей.
– Что это? ― прокаркала Хилмера. Отложив пяльцы, она подползла к зеркалу ― вот уже несколько дней, как ноги перестали слушаться её, и она передвигалась, подтягиваясь на локтях.
– Далёкое будущее, − прошептала Асгейра. ― Врата времени открылись…
– Эгнара! Дитя! Это ты? ― послышался из темноты скрипучий голос. ― Подойди к Матушке…
Бальтазар медленно поднялся со своего кресла и направился на зов.