Окопов. Счастье на предъявителя

Капитан улыбнулся и поднял телефонную трубку: «Резцов, пришли ко мне в кабинет Парасюка!».

– И что за коньяк? – спросил капитан, кладя трубку.

– Камю икс о, кажется, двадцатилетний.

– Блин, везет же людям! Кто бы мне такое влил?! Ладно, теперь подпишите каждый лист.

Капитан встал, подошел сзади, положил на стол исписанные бумаги.

– Вот здесь внизу, – сказал он, тыча пальцем. – Сегодняшняя дата, подпись, фамилия, имя, отчество полностью.

Николай Анатольевич подписал. Капитан сдвинул верхний листок.

– На этом то же самое.

У Николая Анатольевича стрельнул болью выбитый зуб. Инстинктивно приложил к нему палец. Боль отпустила. Продолжил подписывать.

– Простите, я здесь лист крофью испачкал, – он показал на кровавый отпечаток пальца.

– Ничего страшного, сойдет. И на третьем листе.

Николай Анатольевич подписал, где указывал пальцем капитан. В это время в кабинет вошел жирный милиционер в расстегнутом кителе с выпирающим огромным животом, на котором с трудом сходились пуговицы форменной рубашки. Толстые красные щеки, бритая голова, красные глаза с мешками под ними и погоны старшего сержанта на плечах. Вошедший, ни слова не говоря, уселся на стул возле двери. Тем временем, капитан скрепил листки заявления и сунул их в ящик стола.

– Мне кажется, вам нужен доктор, – сказал капитан обращаясь, к Николаю Анатольевичу.

– Фы про это? – он дотронулся до своего опухшего глаза. – Не надо доктора. Фсе нормально.

– Нет, надо. Предлагаю вам проехать с сержантом на Барнаульскую.

– Куда!?

– В наркологический диспансер.

– Зачем!?

– Для освидетельствования на предмет алкогольного опьянения.

– На какой предмет!? – Николай Анатольевич вскочил. – Фы что, с ума тут фсе посходили?! Мне коньяк ф глотку залили! Я фам говорил!