Сейчас ему стало очень неловко за свою шепелявость. Поэтому старался приспособиться говорить нормально, в нужное время прикрывая дырку в зубах языком. Постепенно стало получаться. Но все равно, говорил не так как прежде.
– Попить?… Ах да. Понимаю… Конечно. Возьмите, – капитан достал из-за кипы папок стеклянный кувшин с водой и поставил на стол перед Николаем Анатольевичем. Стакана не было, поэтому тот схватил кувшин и стал жадно пить, проливая себе за шиворот.
– Еще? – спросил капитан.
– Спасибо. Пока хватит.
– Мне кажется, вы что-то хотите мне сказать, – сказал капитан, разглядывая себя в зеркало.
– Товарищ капитан, послушайте, происходит какая-то чертовщина! У меня два судна на подходе к Роттердаму. Есть контракт. Завтра, позарез, нужно быть там. Вчера я приехал домой… Меня избили и ограбили!…
– Да. Я это уже слышал.
– Мне надо срочно в Роттердам! Контракт горит! Загранпаспорт…
– И это я слышал, – перебил капитан.
– Так, чего вам надо!? За что меня посадили!?
– Во-первых, не посадили, а задержали, – капитан наконец-то придал идеальное положение узлу галстука и опустил воротник рубашки. – Во-вторых, задержали за то, что вчера вечером от гражданки Исаковой поступило заявление. К ней в дом ворвался бывший муж в нетрезвом состоянии, к тому же, не прописанный там, и устроил дебош.
– От кого заявление!?
– От Исаковой Светланы Владимировны. А это, кстати, статья двадцать, прим. До пятнадцати суток ареста.
Услышав знакомое имя и отчество, Николай Анатольевич вспомнил, что девичья фамилия жены Исакова.
– От Светы?!… Ворвался в дом?!… Ерунда какая-то… Постойте, так меня там и ограбили!…
– Да, может быть и так. Но у меня есть заявление… Как мне, по-вашему, на него реагировать?
– Но от меня тоже заявление!
– Не спорю. Но у потерпевшей Исаковой имеются свидетели. А у вас они есть?
От неожиданного вопроса единственный здоровый глаз Николая Анатольевича заметался, лицо стало растерянным.
– Есть! – спохватился он. – Жена может подтвердить!