Окопов. Счастье на предъявителя

– Продолжим на счет гостей. – Светлана положила сложенные листки себе на колени. – Ты уже прикидывал, кто будет с твоей стороны?

– Мама, – не задумываясь, ответил он.

– Это понятно. Еще кто?

Этот несложный вопрос поставил в тупик. Кто еще? Он перебирал в памяти и никого не приходило на ум. Родственников – больше никого. По крайней мере, кого бы знал. Его дед приехал в Калининградскую область из Хабаровского Края переселенцем. Здесь встретил бабушку, которая такой же переселенкой прибыла из Рязанской губернии. У них родился единственный ребенок – его отец. Со смертью дедушки и бабушки родственные связи отца, если таковые и были, прервались окончательно. Его мать вообще не имела родственников. Она была из детдома. Единственное, что знала, родом она из Краснодарского края. Ее родители погибли в аварии на заводе. Друзей? Оказывается, у него их нет. Был друг Валерка. Теперь нет. Расстались с ним скверно. Приятелей, конечно, полно. Полсотни без труда можно набрать. Но они сплошь и рядом такие же, как и он, деловые люди или чиновники. В этом кругу как-то не сложилось устраивать торжественные приемы. Заскочишь так мимоходом к кому-нибудь, презентуешь бутылочку коньяку или виски на день рождения, если, конечно, вспомнишь о нем. И все. В лучшем случае междусобойчик на рыбалке или в сауне. Правда, несколько раз его приглашали на банкеты по поводу чьих-то юбилеев, но, скорее, только в качестве завидного жениха для чьей-нибудь дочки или племянницы. Так что, сколь не рылся в памяти, некого было приглашать, кроме, разве что, Михаила Исааковича Плонтицкого, старинного друга его отца и, не смотря на национальность, еще и его крестного, с которым он изредка поддерживал отношения. Да тетя Нюра, соседка матери, знавшая его с детства. Свидетелем можно позвать Игоря Анатоновича, его главного бухгалтера. Хоть и не хотелось вмешивать подчиненных в свои семейные дела, но отношения с честнейшим главбухом у него сложились доверительные. Да и как можно иначе с человеком, ведающим всей твоей сложной финансовой подноготной.

Когда он, буквально в трех словах, огласил Светлане список гостей с его стороны, она сначала решила, что он шутит. Пришлось ей объяснить, что это не шутка, а самая что ни на есть правда жизни, а также, почему так получилось.

«Как говорится, избави меня Боже от друзей, а с врагами я как-нибудь сам справлюсь», – закончил он шуткой.

Светлана сжала губки и вышла из комнаты. Похоже, расстроилась. Вернулась минут через десять уже без листков.

– Ладно, – сказала она, снова присаживаясь к нему. – С моей стороны будет только девять человек, – она начала загибать пальцы. – Мама, бабушка с дедом, мой брат, двоюродная сестра Оксана, и еще мой дядя с женой и их сыновьями. Правда этих двух оболтусов можно было бы и не приглашать, но дядя Гена обидится. Свидетельницей будет Галя, моя подруга. Так что, видишь, свадьба у нас получится скромная.

– Подожди, а твои подружки и эта, как ее… Ну…, соседка в общежитии?

– Это Виолетта то. Да какие мы с ней подружки?! Мы только жили в одной комнате, и то недолго. У меня одна подруга, Галка. Остальные… – Светлана поморщилась, – так… приятельницы.

– Пригласи их.

– С чего бы это! Они меня даже на дни рождения не приглашали.

– А другие родственники?

– Ой, они живут далеко. Я их, практически, не знаю. Так, раз в несколько лет приезжают к бабушке и то, чтобы у моря отдохнуть.

– Хорошо, время еще есть, если кого еще надумаешь, приглашай.

– Не надумаю, – твердо ответила она и на этом составление списка гостей было закончено.

Он догадывался, что список у Светы был много больше и сократила она его только из-за того, что гостей с его стороны было менее, чем пальцев на одной руке. Но поделать с этим ничего не мог. Какие-нибудь родственники внезапно возникнуть не могли. Зазывать кого попало не хотелось. А что свадьба будет немноголюдная, его вполне устраивало. Он слишком хорошо помнил шумную Валеркину свадьбу, когда гости соблюдали приличия только до пятого тоста. Потом все смешалось в форменное безобразие: танцы на столах; похабные конкурсы; притязания свершено незнакомых людей выпить с ними брудершафт; похищение невесты и требования за нее выкупа водкой, потом долгие поиски невесты, так как сильно нетрезвые похитители совершенно забыли, в какой подсобке ее заперли; тела, уснувшие мордой в салате; пьяная свидетельница, которой захотелось любви тут же, в банкетном зале, за шторой и где ее еще и вырвало; коллективная драка с участием обоих полов под лозунгом: «Наших бьют!», замирение и опять драка. Да, любая девушка мечтает о шикарной свадьбе, совершенно не подозревая, во что она может выльется. Если и подозревает, то легкомысленно надеется, что у нее будет все по-другому, прилично, и минет ее судьба безумных свадеб подруг или сестер, коим они были свидетелями. Хотя, быть может, этот свадебный хмельной кавардак и запоминается на всю жизнь? Так он думал и жалел, что не оправдал Светкиных ожиданий.

В качестве извинений предложил свадебное путешествие. Особенное. Круиз на арендованной яхте или каком-нибудь большом лайнере по Карибским островам. Печалька у Светы мгновенно прошла. От яхты она отказалась, так как, по ее словам, боится, что могут напасть пираты или шторм потопит небольшое судно. А вот круизный лайнер казался вполне безопасным и это было бы великолепно. Света взялась подыскать подходящий круиз в интернете. Благо, что она его уже немного освоила.

Светланкины родственники встречали жениха в доме ее бабушки. Наверняка, о его приезде уже знали в округе, так как в этот ненастный мартовский день по дороге, сворачивающей к их дому, прогуливалась чуть ли не половина населения этого крупного рыбацкого поселка. К его приезду Света находилась уже в доме. Она еще накануне выехала туда. Слава Богу, обошлось без хлеба – соли, и этих старинных: «У вас купец, у нас товар…», «Красна девица, да добрый молодец» и прочих ритуалов и прибауток. Его встретили в комнате, где стол ломился от разносолов, закуски и выпивки. Судя по запахам, где-то на кухне жарили цыплят. Первое впечатление от будущих родственников было не очень. Приторно-сладкие выражения лиц, натянутые улыбки и неловкая скованность в присутствии гостя. Только двоюродная сестра Светы, Оксана, мамзель лет четырнадцати, с наглостью и любопытством стреляла в него глазками. После Светлана рассказывала, что его дед, Арсений Петрович, раньше был председателем рыболовецкого колхоза. Им с бабушкой часто приходилось встречать различное начальство. Вот и в тот день они его встретили по привычке также, за что ей очень неудобно. Через некоторое время первоначальное напряжение потихоньку спало, улыбки стали не столь заискивающими, общение вошло в обычное неофициальное русло. Сияющая Светлана знакомила со своей родней. Ее дедушка и бабушка оказались симпатичными, нет, не старичками, уместнее сказать, солидного возраста людьми. Вполне жизнерадостные и бодрые, они стояли рядом и умиленно смотрели на него. Бабушка, Аида Пантелеевна, невысокого роста, средней комплекции, с близко посаженными, раскосыми, как у азиатов глазами и острым носом. Дед, под стать бабке, был также невысок, немного сухощав, правда, с выпирающим округлым животиком, с крупным мясистым носом, блеклыми глазами под роскошной шевелюрой седых волос. Мать Светланы, Виктория Арсеньевна, молодящаяся дама бальзаковского возраста, крашенная блондинка с легкомысленными кудряшками завитых волос. Она была похожа на свою мать, бабушку Светланы. Только на полголовы повыше, нос покрупнее и с горбинкой, темные небольшие глаза на выкате, подведенные синими тенями, тонкие губы в ярко-морковной помаде, матовое от тонального крема и пудры лицо со слегка подрумяненными щеками. В ее широкой улыбке сверкали два золотых зуба. Еще представили грузного мужчину, Геннадия Арсеньевича, родного дядю Светланы. Он стоял немного в стороне, и единственный из всех даже не пытался выдавить хоть подобие улыбки. Его жена, Наталья, полная, под стать мужу, с грубыми, крупными чертами лица. Кроме взрослых присутствовали упомянутая Оксана, дочь Светланиной тети, проживавшая сейчас с новым мужем где-то на Дальнем Востоке, и родной единоутробный брат Светланы Димка. По живости поведения Оксаны создавалось впечатление, что выйдя из детского возраста, в возраст девушки она так еще и не вошла. Одиннадцатилетний Димка стоял в стороне с фотоаппаратом в руках с раскрытыми до предела глазами и разинутым ртом, восторженно взирая на жениха сестры, иногда делая снимки.

Убранство комнаты, где его встречали, с первого взгляда показывало, что это жилище бывшего моряка. На стенах развешаны: штурвал; огромный темно-красный омар, еще блестевший в некоторых местах остатками лака; зачем-то корабельный иллюминатор; меч, сделанный из носа меч-рыбы, несколько картин на рыбацкие темы. Возможно, когда-то интерьер этой гостиной являлся символом достатка и благополучия. Но сейчас югославский сервант поистерся, большая хрустальная люстра потускнела, и все это уже давно вышло из моды.