Циклоп

– Наконец-то я слышу голос кого-то из «внутреннего ядра»! – воскликнул Штейнмец. – На мгновение мне уже показалось, что нам придется ломиться через парадные ворота.

– Прости, Эли. Президент подумал, что лучше держать все в тайне, пока вы не доберетесь до Коламбуса.

– Мне кто-нибудь объяснит, что происходит? – раздраженно спросил Шерман.

– Эли все объяснит при встрече, – ответил Митчелл.

Затем он обратился к Штейнмецу:

– В каком состоянии твои раненые?

– Сейчас отдыхают, но одному понадобится серьезная операция. Пуля застряла недалеко от основания мозга.

– Вы все слышали, Джек, – сказал Митчелл. – Предупредите экипаж челнока. Они должны подготовиться к отлету.

– Будет сделано. – Голос Шермана казался спокойным и решительным, но он был слишком любознательным, чтобы так просто отправиться исполнять приказ. – Где хоть эта… колония Джерси находится?

– Вы поверили бы, если бы я ответил вам, что на Луне? – спросил Митчелл.

– Нет, – твердо сказал Шерман. – Дураку понятно, что не поверил бы.

Комнату Теодора Рузвельта в Западном крыле Белого дома когда-то называли рыбной комнатой за расставленные в ней аквариумы и рыбацкие трофеи Франклина Делано Рузвельта. Во время президентства Ричарда Никсона она была обставлена в стиле кабриоль и использовалась для служебных совещаний и редких пресс-конференций.

Стены и ковер отдавали светлыми и темными оттенками терракотового цвета. На восточной стене над резной деревянной полкой камина висела картина «Декларация независимости». Внимательно осмотрев южную стену комнаты, можно было заметить нарисованный Тадеушем Стыкой в Париже портрет Теодора Рузвельта, сидящего верхом на коне. Президент предпочитал проводить важные переговоры именно в этой комнате, а не в официальном зале кабинета министров, отчасти потому, что в ней не было окон.

Он находился во главе стола переговоров и что-то писал в блокноте. По левую руку от него был министр обороны Джесс Симмонс. Дальше за ним сидели директор ЦРУ Мартин Броган, Дэн Фосетт и Леонард Хадсон. Госсекретарь Дуглас Оутс сидел сразу справа от президента, за ним располагались советник по национальной безопасности Алан Мерсье и генерал военно-воздушных сил Алан Пост, который руководил военно-космической программой.

У Хадсона ушло более часа на рассказ людям президента об истории колонии Джерси. Сначала они сидели молча, не перебивая и поражаясь его повествованию. Но когда сдерживать любопытство стало невозможно, засыпали мужчину кучей вопросов. На них ему пришлось отвечать, пока президент не приказал подать в зал обед.

Восторженные комплименты Хадсону и работе «внутреннего ядра», последовавшие следом за возгласами удивления, понемногу стихли, когда рассказ дошел до инцидента с советскими космонавтами.

– Когда колонисты Джерси благополучно вернутся на мыс Канаверал, – сказал президент, – я смогу смягчить гнев Антонова, поделившись с ним частью данных о великих открытиях Штейнмеца и его команды.

– Почему мы должны с ними делиться? – возмутился Симмонс. – Они и так уже украли у нас достаточно технологий.

– Не стану отрицать их воровство, – ответил президент. – Но если бы я был на месте Антонова, то убийство четырнадцати наших астронавтов им бы просто так с рук не сошло.

– Поддерживаю вашу мысль, господин президент, – сказал госсекретарь Оутс. – Но если бы вы все-таки оказались на его месте, какие действия вы могли бы предпринять?