Циклоп

– Эта организация называется Секцией интересов США. В Вашингтоне есть такая же кубинская Секция интересов. Здание расположено на набережной Малекон.

– Тогда до темноты мы будем прятаться. Может быть, нам удастся найти место, где можно будет тебя вымыть. Великов объявит за нами настоящую охоту по городу. Скорее всего, они начнут следить за посольством, так что мы должны подумать, как туда пробраться незаметно. У тебя есть силы, чтобы идти?

– Знаешь что, – болезненно улыбнулась она, – ты уже достал меня с этим вопросом.

Айра Хаген спустился по трапу самолета и вошел в терминал международного аэропорта имени Хосе Марти. Он был готов к хлопотам с таможенниками, но они лишь мельком взглянули на его дипломатический паспорт и провели агента через обычную процедуру таможенного контроля с минимальными формальностями. Когда он вошел в зал выдачи багажа, его окликнул мужчина в полосатом костюме:

– Мистер Хаген?

– Да, это я.

– Том Кларк, начальник Секции интересов США. Дуглас Оутс лично предупредил меня о вашем приезде.

Айра внимательно рассмотрел Кларка. Дипломат был хорошо подтянут в свои тридцать пять или около того, с загорелым лицом, усиками, как у Эррола Флинна, редеющими рыжими волосами, аккуратно зачесанными вперед, чтобы скрыть залысины на лбу, голубыми глазами и кривым носом, который неоднократно был сломан. Он схватил руку Хагена и крепко пожал.

– Не думаю, что вам тут часто приходится приветствовать американцев, – сказал агент.

– Их очень мало с тех пор, как президент Рейган ввел запрет на посещение острова туристам и бизнесменам.

– Я полагаю, вы уже осведомлены о причине моего визита.

– Давайте лучше обсудим это в машине, – сказал Кларк, кивая в сторону неприметной полноватой женщины, сидевшей недалеко от них с маленьким чемоданчиком на коленях.

Хаген издалека распознал в ней агента со спрятанным диктофоном, записывающим каждое их слово.

Спустя почти час ему наконец выдали чемодан, и они подошли к машине Кларка, седану «Линкольн» с водителем. С неба срывался легкий дождь, но дипломат предусмотрительно взял с собой зонт. Водитель положил чемодан в багажник, и они отправились к посольству Швейцарии, где находилась Секция интересов США.

Хаген уже бывал на Кубе во время медового месяца за несколько лет до революции, и ему показалось, что Гавана с тех пор почти не изменилась. Здания пастельных цветов, окруженные пальмовыми аллеями, хоть и казались поблекшими, но он их такими и запомнил. Поездка вызывала ностальгию. Улицы кишели автомобилями 1950‑х годов, пробуждающими в нем старые воспоминания, – он замечал автомобили марок «Кайзер», «Студебекер», «Пэкард», «Хадсон» и даже один или два «Эдсела». Они терялись среди новых машин «Фиат» из Италии и «Лада» из России.

Город процветал, но в нем не было показной роскоши, как во времена Батисты. Пропали нищие и проститутки, а на смену трущобам пришла суровая невзрачность, всегда бывшая отличительной чертой коммунистических стран. Марксизм – бородавка на заднице человечества, сделал для себя вывод Хаген.

Он повернулся к Кларку:

– Сколько вы проработали дипломатом?

– Нисколько, – ответил тот. – Я из другой конторы.

– ЦРУ?