А на рояле бутылка шотландского виски – уже наполовину пустая. И вторая – полная.
Макар коснулся клавишей – медленный печальный проигрыш: Karma Police – знаменитая песня Radiohead, Макар играл ее с собственными джазовыми вариациями регтайма.
Karma Police… I lost myself… Потерял себя…
– Рехнулся, всех перебудишь. – Клавдий Мамонтов плотно закрыл двери комнаты и прислонился к ним спиной.
– Здесь шумоизоляция, я свою берлогу на случай запоев с умом оборудовал. – Макар широким жестом, продолжая одной рукой наигрывать мелодию, обвел серые стены. – Чтобы никому никаких неудобств… мое личное место для медитаций… На, Клава, хлебни и ты!
Он бросил Мамонтову полную бутылку скотча. Тот поймал, поставил на пол у двери.
– Нам завтра с раннего утра работать, не время пить. Ты уже хорош, смотрю, когда успел.
– А свинья грязи найдет, – печально рассмеялся Макар, прикладываясь к своей бутылке. – А ты думал, что такой алкаш со стажем пить вот так сразу бросит? И не мечтай, Клава. И повод есть… Может, это поминки?
– По убийце?
– По всей нашей прошлой жизни, Клава… Я ведь ее, эту Полину совсем не помню по Лондону, со Ждановым общался, не с ней, но общий образ… надо же, словно во сне… Клуб Ку-куууу у Пикадилли… Телки в Дольче Габанна… танцы до рассвета на крыше… Мы все к пяти утра были в дым… И представить, что эта клубная фифа превратилась в то, что мы видели сегодня… В садистку, в убийцу, в амазонку с арбалетом… Знаешь, а культ Артемиды Эфесской по мифам принесли в Анатолию именно амазонки, они всегда ей служили… ей и ее ипостасям… Как она себе стрелу в горло воткнула… О, боги мои, боги… Клава, ты же с твоей подготовкой и реакцией ничего даже сделать не смог, чтобы помешать ей! Я же вижу, какой ты сейчас, как тебе хреново! Ну, дай себе волю… не будь таким правильным и бесстрастным. Она же кровью тебя пометила, как это делали на жертвоприношениях в древности!
– Не кричи, уймись! Сашхена испугаешь. – Клавдий Мамонтов подошел к колыбельке и забрал ребенка на руки. – Третий час ночи, он у тебя не спит! Ты отец или кто?
– Считай, что я пьяная свинья, алкаш запойный. – Макар снова начал играть свою Карму Полицию. – Это мой сын… и я его уже накормил и все остальное сделал… Он все понимает, он меня не осуждает. Он видит – я справляю поминки по всей нашей прошлой прекрасной чертовой жизни, которая никогда уже не вернется. Я только сегодня, увидев эту бабу в луже крови, понял – с нашей прежней жизнью покончено навсегда. Потому что такие метаморфозы происходят, Клава… Такие перемены… Да ты и сам это чувствуешь, только не хочешь признаться.
– Сашхен, пойдем-ка отсюда. – Клавдий Мамонтов обратился к малышу, что тянулся к нему ручкой. – Пусть один колобродит, отрывается. Вольному воля.
– Он мой сын, моя плоть и кровь. – Макар взял громкий аккорд на рояле. – Я бы все на свете отдал, чтобы… чтобы
– Ты о
– Что ты мне не хотел говорить? О НЕЙ? – Макар поднялся из-за рояля, мрачно вперясь в товарища.
–
–
– Нет.
– О ком это другом?!