– Это я ее убила? – ужаснулась Аня.
– Нет, нет, нет, – тут же затараторила невестка, – никто не знает, отчего она на тот свет ушла. Возможно, и не ела торт. Его не все любят. Может, отдала его кому-то.
– И он умер, – закричала Аня, – я хотела от Аллы избавиться! Она… она… она…
– Тише, – забормотал брат, – ну, тише. Мы все знаем, какая маменька, поэтому сбежали и не желаем с ней общаться. И отец не выдержал, правда, он порой к ней приезжает и содержит ее. Анюта, с чего тебе в голову взбрело ее отравить? Сказала бы нам, что тебе у нее плохо!
– Она мне каждый день говорит: «Ты уродина, морда перекошенная, никому не нужна», – прошептала Аня, – каждый день твердит, каждый день. Я просто хотела, чтобы она заткнулась.
– Мы тебя замуж выдадим, – пообещала Наташа-Марина, – и ты очень даже симпатичная. Смоешь с себя тонну косметики, вообще красавицей станешь! Все будет хорошо! Ты просто уйдешь от этого чудовища! Мы все устроим, Алла не узнает, куда ты делась.
– Спа… – начала девушка, и тут звук прервался.
– Батарейке капут, – сказал Димон.
Эпилог
– Вера Арамакина не собиралась убивать Аллу, – сказал Иван Никифорович.
– Нет, – ответил Димон, – она изо всех сил пыталась понравиться биологической матери. Сначала пыталась найти Алексея, думала через него в дом проникнуть, потом сходила к Олегу Ивановичу. Опять мимо. Завязала отношения с Аней, но та отказалась ее домой привести. И тогда у нее родился план прикинуться фанаткой Аллы. Интересно, почему она решила составить завещание только на Алексея? Не включила в него Анну?
– Вероятно, обиделась на нее за то, что та ей не помогла, – сказала Ада Марковна, – и завещание недействительно. Алексей-то давно стал Антоном.
– Бедная Вера, – вздохнул Энтин, – ужасное детство, проведенное в школах-интернатах. Иван Алексеевич с дочерью не желал иметь никаких дел. Для Аллы же первый ребенок – позор по всем статьям. Мало того что она его слишком рано родила от женатого любовника, так еще девочка оказалась без ноги. Федина на самом деле не способна никого любить. Она это знает и тщательно скрывает от окружающих, для посторонних Алла Константиновна душка, всем улыбается, слова грубого не скажет. Большинство исполнителей не пускают в свою гримуборную фанатов. А Федина приголубила Арамакину, придумала любовь к вафельным тортам, а потом отдавала их уборщице. Это для посторонних. А что для своих? Махровый эгоизм, постоянное раздражение. Мужа она терпеть не может. Это прорывалось даже при ее разговорах с нами. Как она высказалась про Олега Ивановича, когда речь зашла о том, что он клубнику ел? «Зачем он ее жрал?» Жрал! Навряд ли любящая жена так скажет. А о дочери Алла в нашем кабинете обронила фразу: «Рожу корчит». Думаю, в детстве Фединой внушили, что перед посторонними нужно демонстрировать хорошие манеры, а именно: улыбаться, изображать любовь к окружающим. Алла талантливая актриса, у нее это получалось. Но для ребенка так себя вести – это стресс. Девочка стала во время напряжения насвистывать мелодии. А это тик! Да, да, именно нервный тик! Он проявляется в непроизвольном подергивании век, дрожании губ, пальцев, частом мочеиспускании, заикании… А у Фединой в художественном свисте. Ни один человек не способен постоянно себя контролировать, каждому надо дать волю своим чувствам. Алла свистит, чтобы при всех не показать, кто она есть на самом деле: злая, эгоистичная, злопамятная, не умеющая прощать особа. Как Федина отреагировала на слова: «Думал, на фото рядом с Аней ваш сын»? – «У меня нет сына!» Прошло много лет, а мать родного сына не простила. Ладно бы он был уголовником, пьяницей, наркоманом. Правда, и таких детей матери любят. Алексей всего-то хотел выбрать профессию по своему вкусу, не имел желания стать пианистом. И, обратите внимание, Романа, племянника Олега, она тоже пыталась усадить за рояль. Но когда юноша запротестовал, Федина мигом дала задний ход, проявила чуткость, понимание. Сейчас она гордится молодым человеком, рассказывает о его поездке со спектаклем в Лондон. Роман чужой, а Леша свой. Показательна и история удочерения Ани. В кабинете директора детдома Алла изобразила, какая она замечательная, полюбила сиротку, настояла на своем, девочка стала членом семьи. И что? А ничего. Теперь девочка своя. И ей достается по полной программе. Олег давно сбежал из семьи. Обратите внимание, жену это устраивает, главное, Барабанов не хочет развода, временами выходит с супругой в свет, посторонние считают их образцовой парой. Посторонние! Вот оно, ключевое слово. Свои Алле не нужны. Да, Аня хотела ее отравить. В Уголовном кодексе есть статья о доведении до самоубийства. А в случае с Анной имело место доведение до убийства.
– Константин Львович, – остановил Энтина Макс, – у одних детей авторитарные родители, у других просто злые, у третьих равнодушные. Лампу в детстве кутали в вату, она в июле выходила гулять в теплых штанах и шапке. Мать ее в школу до десятого класса за руку водила. Лампуша, у тебя возникало желание расправиться с ней?
– Нет, никогда, – ответила я, – еще в младших классах я сообразила: мамуля меня обожает, отсюда все наши проблемы.
– Любовью можно задушить быстрей, чем ненавистью, – вздохнул Димон, – наши клиенты – просто клуб сумасшедших. Нестерова из той же стаи.
– И что теперь делать? – спросила я. – Давайте вспомним, что уборщица Валентина съела вафельный торт и отравилась.
– Нет никаких доказательств, – ответил Иван Никифорович. – Причина смерти Валентины – инфаркт. О яде речи нет. Алла отказалась от услуг детектива Вульфа?
– Верно, – подтвердил Макс.
– Ясно, – пробормотала я, – Ане все сойдет с рук.