– С чего ты взяла? – Рома приподнял брови, скрестил на груди руки и оперся спиной о край стола.
– Ты ее раздражал в личной беседе вчера.
Он засмеялся.
– Это да. Мне сердечки не порисуешь.
Я порисую. И заглавными буквами буду писать «ОН». Можно? Вслух же сказала:
– Чушь какая. Может, Кирилл? На чьем пути я еще могла стоять? Может, она не только за мной к его квартире шла?
– Я тоже это предположил, но Кирилл в дневнике указан, как твой друг-гей.
Друг?! Серьезно?
Я сердито сощурилась и поджала губы, глядя, как Рома глотает приступ смеха. Хорошо, признаю, мои отношения с бывшим парнем даже полоумному преследователю не казались отношениями, но это не повод для веселья!
– Короче, – Рома заулыбался, – мы пришли к выводу, что дама совсем ку-ку, и причины ее поступков лежат в области шизофрении, что сильно облегчит ее поимку. Он перешлет нашей охране ее фото. А еще есть, в целом, неплохая новость.
– Какая?
– Она тебя не травила, она тебя кормила отворотным зельем, которое ей какая-то бабка в деревне Алексеевке выдала. Знаешь такую деревню?
Я открыла было рот, чтобы ответить, что поселений с подобным названием по России завались, но Рома сам за меня все сказал:
– Вот и я полно таких знаю. В общем, роковая ты мадемуазель.
Я?
– Почему?
– Мужчин соблазняешь, – в зеленых глазах заплясали черти. – Да, да, вот этими большими, удивленными, невинными глазами совращаешь. Смотришь на нее и думаешь «какая милая, благопристойная мадемуазель», а потом вдруг лежишь на ее кровати в роли игрушки для взрослых и боишься кончить раньше времени, потому что у нее язычок любопытный.
– Ты же сам сказал, что я развратная.
– Это да-а-а, – нисколько не смутившись нового поворота, протянул Рома. – Какой я проницательный, да?
Ах, ты, вредный, нахальный, бессовес…