Не отрываясь от лазаньи, я осторожно покосилась на профиль ангела. Он прожевал и улыбнулся.
– Яков пишет, они с Серым на рыбалке сидят, прям на льду, во времянке. С печкой, глинтвейном и бутербродами. Проводник попался веселый, истории им рассказывает. А вечером сауна.
– Звучит отлично!
– Х, да, – Май усмехнулся и забил за щеку сразу три вареника – это раза в два больше тех кусков, что я себе отрезала.
Помпон упирался задними лапами моему ангелу в спину и локоть, и продолжал старательно крутить задом. От напряжения аж хвост колом торчал. Пыхтел и дергался рывками, пыхтел и дергался, хотя, мне кажется, отлично понимал, что силы не равны, но все равно продолжал. Упертый.
– Май, – прошептала я, – может, я ему дам кусочек?
Бирюза ласково взглянула на меня.
– Ну, нет, – госпожа Нейман вновь взбодрилась, поднялась со своего места и обогнула стол. – Давай его сюда, я ему в его миску положу. В этом доме едят прилично!
Буквально через пару минут освобожденный узник стоял над миской и самозабвенно чавкал. Точно, как собака. Еще и еда разлеталась в стороны.
– Он почему-то тихо кушать не умеет, – посетовала Анна.
– Ты еще удиви нас, что он свинья, – добавил у нее над ухом Герман, тоже выглядывая на пятнистый, пушистый зад кота.
Я непроизвольно обратила взор на Мая и наткнулась на задорную кривую усмешку и хитрый прищур голубых глаз.
Глава одиннадцатая, страстная
– Май, а можно я спрошу?
После довольно неловкого, но очень душевного обеда у его родителей мы отправились к нему в квартиру – от предложения познакомиться с местом обитания самого настоящего ангела, тем более сказанного хриплым, проникновенным шепотом, я отказываться не стала. К тому же у меня было такое странное состояние эйфории. Я как будто нечто невыносимо сложное, едва ли преодолимое, совершила и теперь подобна ветру. Был камень неподъемный внутри, и вот нет его.
– Х-можно, – усмехнулся мой счастливый собеседник. Он тоже испытывал эйфорию, только, думаю, причины у него были иные, свои.
– Твой папа, он откуда Витю знает?