Исчезновение

Френсис отрицательно покачала головой. Она подошла к задней двери, которая была слегка приоткрыта; на ней все еще виднелись остатки белой краски. На двери была та же ржавая ручка, к которой Вин прикасалась. Френсис почувствовала, что ноги у нее ослабели. Ручка двери холодила ладонь, однако дверь не поддавалась, и девушке пришлось толкнуть ее плечом, чтобы открыть. Запах внутри сразу же подсказал ей, что там чего-то не хватает. Влажный камень, плесень и паутина… но от Иоганнеса ничего не осталось. Раньше он был повсюду, этот запах немытого тела и грязной одежды. А теперь ни малейшего следа, и эта пустота отозвалась болью в ее душе.

– Иоганнес, – прошептала Френсис.

– Что ты сказала? – обернулся к ней Оуэн.

Девушка промолчала.

– Ну, вроде бы никого, но все равно давай проверим, – сказал он, снова осматриваясь.

Френсис понимала, что он что-то говорит, но почти ничего не могла разобрать из-за шума в ушах. Оуэн взял ее за руку, и девушка прильнула к нему.

В нижних комнатах было темно, холодно и уныло.

– Здесь еще меньше места, чем кажется снаружи, – пробормотал Оуэн, уже не ожидая ответа.

Лестница была такой узкой, что Френсис пришлось отпустить его руку, чтобы подняться наверх. Она шла медленно, широко шагая, точно так же, как делала это в восьмилетнем возрасте. Ее охватило странное ощущение, что там, наверху, ее ждет то, что она должна была помнить, но, возможно, не хотела. Френсис остановилась, преграждая путь Оуэну. Сердце бешено колотилось, и голова, казалось, вот-вот разломится на части. Я обещаю никогда никому не говорить об этом. Она ахнула, услышав голос Вин, ясный как день.

– Что случилось? – спросил Оуэн.

Он был совсем рядом, в темноте. Френсис вздрогнула, испугавшись, что он дотронется до нее. Жара, страх, запах крапивы; мужчина позади нее не дает ей поднять голову… Взяв себя в руки, Френсис заглянула в комнату справа, и из ее горла вырвался сдавленный крик. Иоганнес! Он был там – худая фигура, свернувшаяся калачиком у стены, точно такой же, каким она часто видела его спящим. Она открыла рот, но не смогла произнести ни слова. Она знала, что он мертв. Это был призрак! Тот самый, которого они хотели увидеть тогда, в детстве. В тот же миг Френсис словно очнулась, вернувшись в настоящее. Она едва могла поверить своим глазам. Фигура на полу оказалась гораздо меньше, чем ей показалось поначалу.

– Дэви! – воскликнула она и, споткнувшись, бросилась к нему.

Ее руки сразу же узнали его, когда она осторожно повернула его и подняла. Радостные, еще несмелые рыдания счастья сотрясали ее снова и снова.

Оуэн бросился на колени рядом с ними, откинул назад волосы Дэви и поспешно проверил, не повреждены ли у него руки, ноги… Мальчик был грязный и вялый, но казался невредимым.

– О боже, – пробормотала Френсис, качая его. – О боже, я думала, что потеряла тебя, Дэви.

– Поднеси его к окну – я ничего не вижу! – проговорил Оуэн, и Френсис повиновалась, с трудом поднимаясь на ноги и передавая Дэви Оуэну.

В тусклом свете с улицы маленькое лицо Дэви казалось мертвенно-бледным, губы потрескались и покрылись язвами, волосы слиплись от грязи. Но он все же приоткрыл глаза – в них блеснул серый свет. Он смотрел на Френсис, словно не замечая ее.

– Он жив, – прошептал Оуэн дрожащим голосом.

– Привет, Дэви, – сказала Френсис; по ее лицу катились слезы. – Держу пари, что ты проголодался, верно? Держу пари, что ты не отказался бы от чашки теплого молока.

Тихо вздохнув, Дэви снова закрыл глаза. Френсис улыбнулась Оуэну, и он протянул руку, чтобы обхватить ее лицо.