Исчезновение

– Нет. Я… Мне нужно побыть одной.

– Ну хорошо, – произнес он с обидой в голосе. – Тогда возвращайся, когда сможешь, и как можно скорее. Сегодня я никуда не пойду, буду ждать тебя здесь. Ты должна вернуться.

– Я вернусь, – сказала она.

* * *

Френсис едва замечала мелькавшие по пути знакомые улицы. Она машинально пересекла кладбище при часовне Магдалины, перелезла через ограду и спрыгнула во двор лепрозория. На земле было обычное месиво из мульчи и мусора, а вдоль конька крыши расселась настороженная стайка скворцов. Френсис немного постояла в узком пространстве заднего двора, где были найдены одежда и обувь Вин, всего в нескольких футах от покосившегося навеса над черным входом. Может быть, Вин пыталась проникнуть внутрь, чтобы спрятаться? Или же, наоборот, выбежала из лепрозория, чтобы спастись? Френсис не осмеливалась приходить сюда в течение нескольких дней после исчезновения Вин. Ей не разрешили принимать участие в поисках, но в какой-то момент, несмотря на запрет, она все же отправилась искать подругу. Заглянули под каждый камень. Френсис закрыла глаза: свет, медленно пронзающий тьму, солнце припекает спину, запах крапивы и парализующий страх. Вернись!

Ей казалось, что она путешествует во времени или время попросту остановилось, а все, что произошло с тех пор, было сном – или, наоборот, ее счастливое детство являлось только плодом воображения. Френсис чувствовала, что земля у нее под ногами очень зыбкая. Такое уже было, когда обнаружились останки Вин; ей казалось тогда, что она стоит на тоненькой корочке, которая в любой момент может подломиться, и под ней окажется пустое пространство, темное, как смерть. Френсис боролась с нарастающей паникой, той паникой, которая была вызвана известием о том, что Вин пропала и что Иоганнеса обнаружили. В душе у нее поднимались призраки прошлого, и они были достаточно сильны, чтобы одолеть реальность. Они заставляли ее молчать тогда и потом – все эти годы. Френсис изо всех сил старалась сохранить спокойствие и ясность ума. Стиснув зубы, она толкнула заднюю дверь.

Теперь, при дневном свете, она видела это место по-другому, как бы более отчетливо, не отвлекаясь на Оуэна и свои отчаянные поиски Дэви. Здание продолжало неуклонно разрушаться за время ее долгого отсутствия – вьюнок и плющ жадно пробивались сквозь трещины в полу, повсюду лежали осколки рассыпавшегося камня и пыль; в углу пристройки росла буддлея, а стена за ней зеленела мхом.

Обрывки газет и мусора чуть не заставили ее вскрикнуть, но она сообразила, что их просто нанесло ветром и они не имели никакого отношения к Иоганнесу. Снаружи доносился галдеж грачей, которые облюбовали ветви Иудиного дерева. Френсис заметила скелет птицы в камине – клюв был раскрыт в безмолвном крике. В комнате, где прятался Иоганнес и где они нашли Дэви, Френсис обнаружила доску, на которой Иоганнес вырезал свое имя. Она подняла ее и села на пол, прислонившись спиной к стене. Иоганнес Никлас Эбнер.

Френсис пробежала пальцами по надписи. Это было единственным доказательством того, что он когда-либо существовал, не считая зернистой картинки в газете.

– О Иоганнес, – выдохнула она. – Это был ты?

Френсис попыталась представить себе причины, по которым Вин могла приходить к Иоганнесу без нее. Потому что ей нравилось верховодить? Или она хотела иногда проявлять самостоятельность? Она была в тот день совсем другой – сердитой и рассеянной. Френсис вспомнила свои собственные тревоги и то, как ей начали сниться кошмары. Она вспомнила день, проведенный в Уорли-Вейр, когда кто-то сильно напугал ее. Так сильно, что разум поспешил похоронить воспоминания о том, кто это был и что он сделал. Точно так же были похоронены воспоминания о том, как она отвергла Вин в день ее исчезновения. Френсис нахмурилась. Было ли что-то еще в ее последней встрече с Вин? Что-то, что осталось запрятано в памяти? В тот момент Френсис чувствовала себя оторванной от Вин, как будто что-то встало между ними. И теперь она припоминала, какая безумная печаль овладела ею из-за этого.

– Что это было, Вин? – прошептала она. – Что же случилось с тобой?

Френсис не понимала, что могло произойти между Вин и Иоганнесом, когда Вин пришла в лепрозорий одна. Если он выходил на улицу – а он должен был выходить за водой, если Вин рассказала ему, где она живет, если она угрожала или пыталась запугать, пытаясь подвигнуть его к осуществлению своих планов относительно его возвращения домой и последующей их женитьбы, – то, значит… Слезы жгли ей глаза, потому что не только место, где было найдено тело Вин, убеждало ее в невиновности Иоганнеса; его невиновность до сих пор была чем-то неоспоримым, что она осознавала всю свою жизнь. Это было частью ее самой, такой же твердой и неотделимой, как ее кости. Заглянули под каждый камень. Вот тут Вин и была найдена… Тогда Френсис безотчетно попросила полицейского сфотографировать это место с нескольких ракурсов, чтобы она могла сориентироваться. Она знала это место. Она уже много раз стояла на этом самом месте раньше.

Френсис подумала о враждебности Кэрис и о том, как та всегда уклонялась от вопросов о своей младшей сестре – вспыхивая гневом, напиваясь, выбегая из дома и хлопая дверью. Она вспомнила, как Оуэн сказал «я знаю», когда Френсис заявила о невиновности Иоганнеса. Потом он дал задний ход, но она хорошо помнила выражение его лица. На нем были написаны печаль и страх. Как будто он всегда это знал. «Мы сделали все, что могли», – сказал он ей всего несколько часов назад. Неужели он имел в виду что-то еще, кроме их собственной неспособность быть откровенными друг с другом?

Френсис вспомнила Вин, как та перелетела через всю гостиную и врезалась в камин. Вспомнила ее бледное, заплаканное лицо в тот момент, когда Кэрис сломала ей руку. Вспомнила, как Вин хотела плыть вверх по Эйвон до самого Летнего Дождя. «В чем это у тебя платье?» – услышала Френсис голос матери, которая хмуро смотрела на нее после поездки в Уорли. Мысли мешались в голове Френсис. У Хьюзов были свои проблемы в семье, но они любили друг друга. Они были преданы друг другу.

Брошь в виде нарцисса все еще лежала у нее в кармане; Френсис вынула ее и повертела в руке. Вин всегда так делала. Брошь могла быть потеряна или украдена у нее. Мы сделали все, что могли. Кто-то вполне мог последовать за Вин в лепрозорий, если она отправилась туда одна. Их тайное место, возможно, было не таким уж и тайным, как они думали. Они засыпали пруд. Тише, сестренки! Френсис снова видела, как уходит Вин, сердитая и обиженная. Но было ли это так на самом деле? Была ли она рассержена? А может, испугана? Стены, казалось, теснились вокруг Френсис, потолок давил сверху. Она взглянула на заброшенный шкаф и увидела, как Иоганнес улыбается ей из своего укрытия, когда впервые попробовал забраться туда. Бах! Нет – это был не он. Она знала это тогда, она всегда это знала. Это был не Иоганнес. Френсис сжала брошь, позволив ее острым концам вонзиться в кончики пальцев. Вин была такой хрупкой. Чтобы убить ее, много сил не потребовалось бы, даже ребенок мог это сделать.

Френсис охватила дрожь. Она закрыла глаза и сосредоточилась на том моменте, когда видела Вин в последний раз: та стояла на пороге коттеджа Магдалины и просила ее пойти с ней в лепрозорий. Послеполуденное солнце освещало ее, отражалось в ее брошке, поблескивало в волосах и глазах. Френсис не захотела идти вместе с ней. Но прежде чем Вин развернулась, чтобы подняться по Холлоуэй, она посмотрела в сторону своего дома, вниз с холма. У Френсис перехватило дыхание. Она отчетливо вспомнила, как Вин нахмурилась и пошла прочь. И Фрэнсис ее не окликнула. Но прежде чем она закрыла дверь, она тоже посмотрела вниз. И увидела знакомую ей фигуру, сворачивающую от Бичен-Клифф-Плейс. Но как бы Френсис ни напрягала память, она не могла вспомнить, кто это был.

* * *

Френсис долго ждала у дверей полицейского участка. Она то и дело оглядывалась, проверяя, не следит ли кто за ней, всматривалась в лица прохожих. Она чувствовала себя одновременно и добычей, и охотником, отчаянно пытаясь удержать в голове воспоминания, которые она смогла вытащить из глубин памяти, и в то же время страшась их. Ближе к вечеру, когда почти все сотрудники уже ушли, она вошла в участок и как можно спокойнее назвала свое имя, спросив сержанта Каммингс. Френсис казалось, что она привлекает излишнее внимание, но офицер за столом был молод, скучал и лишь мельком взглянул на нее. Каммингс встретила Френсис удивленным взглядом и провела в большую душную комнату, заставленную письменными столами и картотеками, повсюду лежали кипы бумаг. Воздух был спертым, пропитанным металлическим запахом чернил, которые, судя по всему, здесь были в ходу.

– С вами все в порядке? Что-то случилось? – тихо спросила Каммингс.

Она бросила взгляд в дальний конец комнаты, где двое мужчин были поглощены разговором.

– Садитесь, – предложила она Френсис. – Будем считать, что я беру у вас показания по какому-то делу.