— Как может быть ювелиром человек, страдающий непереносимостью минералов? Ты даже в руки их взять не сможешь. Кроме того, ты вне закона, Искаженная.
Немного лицемерно, из его-то уст. Можно подумать, у самого нелегального ювелира другой статус. Но вопрос слишком серьезен, чтобы нежничать. Девице нужно дать понять, что она идет не той дорогой.
— Сдадите меня Инквизиции, сэр? — тихо спросила София, отвернувшись. Голос её внезапно потускнел и охрип.
— Я не работаю с ними, — чуть мягче произнес Себастьян, скользящим шагом отступая к окну. Мутноватое стекло было занавешено, но какое-то мельтешение за ним ясно давало понять, что на улице ветрено и сыро, и по-прежнему сыплет снег. — Пять золотых за голову — не моя цена. Я повторюсь: ступай домой, девочка.
— У меня нет дома.
Ну нет, он не даст себя разжалобить.
— Иди туда, откуда пришла. Слыхал, у таких, как ты есть подпольная организация, помогающая вам выживать. «Новый мир», кажется. Идиллическое название. Чрезмерный оптимизм, учитывая все обстоятельства, тем не менее…
София вскочила на ноги.
— У таких, как я? — янтарные глаза её вновь сверкнули, зло и с вызовом, лицо исказила оскорбленная гримаса. — Каких — прокаженных? Мутантов? Уродов?
— Я привык называть это генетическим сбоем, — развел руками ювелир. — Но как ни называй, а такие, как ты — изгои. Социум не принимает вас. Ты родилась не в том месте и не в то время. Ты не сможешь приспособиться, прижиться. Ты не такая, как остальные, а мир не любит чужаков. Искаженным нет места в полисах. Большинство всегда будет видеть в вас корень зла и преследовать, пока не уничтожит, всех до единого.
Хотел бы он, чтобы смешная девочка с революционными настроениями в сердце никогда не узнала всей горечи этой истины. Но, увы, он не в силах её уберечь. Никто не в силах.
— И это говорит мне выходец диких лесов Виросы, сильф-полукровка? — едко улыбнулась гостья, отчаянно не желая сдаваться. Чего-чего, а настырности ей было не занимать. Похоже, лучшая из черт её характера. Полезное качество, главное, не переборщить с ним. — Сами-то вы неплохо сумели встроиться в здешнюю порочную систему. И даже стали, в какой-то степени, признаны и широко известны.
— Я — исключение.
Себастьян ничем не выдал удивления, вообще воздержавшись от какой-либо реакции на язвительные слова. Что, его биография уже вошла в учебники? Интересно, какая дисциплина — неужто история, раздел «Великие личности»? Ну наконец-то, вот она, слава.
Ясно, конечно, что любую информацию можно купить, но к чему было лезть в дебри его происхождения? Однако, до чего упорная особа.
— Я слышу это уже второй раз за вечер, сэр, — решительно напирала девица. — Не многовато ли исключений? Не такой уж вы уникум! Мы, Искаженные, тоже сильно отличаемся от простых людей. И не только обостренной чувствительностью.
— Да, — устало признал ювелир, — но вот беда: вашим выдающимся талантам не найти практического применения, тем более в моей профессии. И я не собираюсь взваливать на свои плечи обузу в виде беспомощной и бесполезной девчонки, за укрывательство которой буду иметь, вдобавок, проблемы с Инквизицией. И без того святая служба, мягко выражаясь, недолюбливает меня. Это окончательное решение.
Кажется, нежданная гостья считает его лучше, чем он есть на самом деле, упорно преувеличивает в нем всё доброе. Наивность эта, не исключено, происходит из добродетельного источника, из неопытности и юности сердца. Вдобавок, бытует расхожее мнение о нем, как о записном законнике, и многим известна специфическая слава Серафима — ревнителя старых церковных законов, преданного принципам веры. Такой человек разве оставит слабого в беде, откажет в помощи и защите?
Но Серафим — не больше, чем прозвище в криминальном мире. Ошибочно принимать всё за чистую монету. Сложившийся образ — скорее, легенда, скорее, тот, кем он желал бы быть, но кем не был и не будет никогда. Давно уже понял ювелир, что никого невозможно спасти. Но, похоже, в конце концов стал заложником собственной безупречной репутации.
София желает и требует большего, чем он в состоянии дать. Конечно, нелегкая судьба ее вызывает сострадание, но мир, увы, полон несправедливости, а он не всесилен. По большому счету, все они жертвы обстоятельств. Ну не может он навязать себе эту ответственность.
ebooksa