Через четыре часа после атаки лодка всплыла. Я послал командованию бригады радиограмму: «Потоплено пять кораблей противника. Торпедирован миноносец. Боезапас израсходован. Прошу указаний».
Вскоре мы получили ответ с поздравлением и разрешением возвратиться в базу.
Определив свое место по маяку Хоборг, взяли курс на север. В темное время суток шли в надводном положении, заряжая аккумуляторную батарею.
По нашим расчетам, к финским шхерам, где нас ждали тральщики, лодка должна была подойти с рассветом.
Наступило утро 11 марта, чудесное утро, когда уже чувствуется приближение весны. Только что взошло солнце, и лучи его заискрились на гребнях волн.
Мы уже приближались к маяку Чекарсэрн, как вдруг вахтенный сигнальщик Гусаров обнаружил на курсовом углу тридцать градусов правого борта рубку подводной лодки. Это мог быть только вражеский корабль.
Увеличив скорость, резко развернулись на противника.
И тут Гусаров, а потом и все, кто находились на мостике, заметили, как от фашистской лодки протянулись в нашу сторону две пенистые нити — враг выпустил торпеды. Мгновенно оценив обстановку, я приказал переложить руль вправо. Торпеды проскользнули вдоль нашего борта.
Все обошлось благополучно. Мы вошли в финские шхеры. На корабле полным ходом шла приборка. До блеска вычистили все механизмы, матросы брились, приводили в порядок одежду, словно готовились к празднику. Да это так и было. День возвращения в базу после успешных боевых действий — для моряков настоящий праздник.
Солнце стояло уже высоко, когда мы приблизились к Хельсинки.
После торжественной встречи и двухдневного отдыха меня вызвали в Кронштадт на доклад к командующему флотом. Владимир Филиппович Трибуц выслушал мой рассказ о походе и поздравил с большой победой. Засчитав нам потопление четырех транспортов и одного сторожевого корабля, приказал вывести на рубке нашего корабля цифру «5».
Весь экипаж лодки был награжден орденами.
Последние атаки
В середине апреля 1945 года мы снова получили приказ выйти в южную часть Балтийского моря.
Район, куда мы прибыли без особых задержек, был нам хорошо знаком — мы не впервые выполняли здесь боевые задачи. Через этот район проходили важные коммуникации гитлеровцев.
На этот раз удача сопутствовала нам с первого дня поиска.
В полдень 21 апреля гидроакустик Козловский услышал шум винтов надводного корабля. Тотчас же всплыли под перископ, я взглянул в окуляр и увидел транспорт водоизмещением приблизительно в шесть тысяч тонн. Он шел курсом на запад. Сопровождали его два сторожевых корабля. Чтобы не обнаружить себя во время сближения, ушли на глубину. Торпедисты быстро изготовили аппараты к стрельбе.
Через несколько минут снова всплыли на перископную глубину, определили все элементы движения транспорта: скорость — примерно десять узлов, курсовой угол — двадцать восемь градусов левого борта, дистанция — тридцать кабельтовых. Развернулись на боевой курс. Увеличили ход, стали всплывать для уточнения элементов движения цели, На глубине четырнадцати метров лодку подхватила волна и начала выносить на поверхность, но Василий Морозов удержал корабль. Мне удалось взять пеленг и определить дистанцию до противника. Все стало ясно: мы оказались между транспортами и кораблями охранения. Выйти в атаку в такой обстановке трудно. Шумы винтов слышны уже совсем рядом.
— Всплывать выше!
Вся надежда на рулевого-горизонтальщика. Я прижимаю глаз к резиновой раковине окуляра и крепко схватываю рукоятки, чтобы при всплытии иметь возможность быстро поворачивать перископ. Вода зеленеет, становится светлее и прозрачнее. Вижу воздушные пузыри, ослепительный блеск — и передо мной серый борт сторожевого корабля. Мы его тараним или он нас? Долго раздумывать некогда: быстрее на глубину! Лодка, обычно в шторм плохо слушающаяся рулей, на этот раз вела себя удивительно покорно. Это потому, что на горизонтальных рулях наш лучший рулевой Морозов. С исключительным мастерством, а главное быстротой, он увел лодку на безопасную глубину. Через несколько минут, когда мы снова всплыли под перископ, транспорт уже пришел на залповый пеленг.
ebooksa