Интересно, она с самого начала не умела показывать эмоции? Нет, наверное. Где-то на задворках моей памяти Моги до сих пор радостно улыбается, но с недавних пор она не кажется настоящей. Теперь, если я думаю о Моги, у меня перед глазами один и тот же образ, одна и та же девушка с отсутствующим выражением на лице.
Но что, если та радостная Моги из моей памяти и есть настоящая?
Так куда же исчезла настоящая Касуми Моги?
— Ее поглотило, — словно прочитав мои мысли, вдруг выпалила Мария. — Ее целиком поглотили эти бесконечные повторы, — бросив презрительный взгляд на Моги, повторила она.
А что сама Моги? Даже не поменялась в лице.
Я уже как-то задумывался об этом и пришел к выводу, что человеческий разум просто не способен выдерживать одно и то же столько раз.
Моги пережила двадцать семь тысяч семьсот пятьдесят пять повторов и после всего пережитого стоит передо мной вся в крови.
— Это ты, Кадзу… — заговорила она, глядя на меня. — Ты, Кадзу, загнал меня в угол.
— Но что я сделал не так, Моги?..
— «Моги»? — переспросила она и ухмыльнулась левым уголком рта. — Я ведь говорила? Говорила! Раз сто говорила, да?
— Ч-что говорила?..
— Говорила звать меня Касуми!
Не помню… не помню… этого.
— И ты сотню, сотню раз соглашался, правда? Ну что с тобой не так? Почему ты вечно забываешь об этом?!
— Ну… ничего не поделаешь…
— Ничего не поделаешь?! И почему же с этим ничего не поделаешь?! — сорвалась на крик Моги, хотя ее лицо по-прежнему ничего не выражало.
За все эти десятки тысяч повторов она всего-навсего забыла, что значит меняться в лице, — ей стало это не нужно. И больше она не смеется, не плачет, не сердится.
— Не слушай ее, Кадзуки.
Моги наконец повернулась к Марии и уставилась на нее со злобой в глазах:
— Да кем ты себя возомнила?! Не называй моего Кадзу по имени!