Но хоть она и заставила меня обратить на нее внимание, это ни к чему не привело.
Да с самого начала наши попытки ни к чему не вели.
Потому что моя симпатия исчезает, только появившись.
А ее любовь остается без ответа.
Даже учитывая мою симпатию, мы с Моги так и не начали встречаться, ее любовь ко мне осталась такой же бессмысленной и безответной.
— Поэтому я больше не хотела слышать твоих признаний, но ты все равно пытался. Пробовал сказать, что любишь меня. Тебе, наверное, всегда было радостно, но мне-то с каждым разом только больнее. Поэтому со временем я могла ответить только так… — И Моги произнесла слова, которые я слышал уже тысячи и тысячи раз. — Давай завтра.
В груди что-то сжалось.
А Моги от этих слов было еще больнее, чем мне.
Но почему она тогда не покончила с «Комнатой удаления»? Ее любовь, как ни крути, останется без ответа, а значит, и своей цели ей не достичь. Так зачем переживать столько боли?
— Но знаешь, Кадзу… именно из-за тебя я страдаю. Это целиком, целиком, целико-ом твоя вина.
— Что за чушь? — прервала девушку Мария, лицо ее выражало крайнее недовольство. — Просто перекладываешь на него ответственность. Ты ведь сама, да, ты сама создала «Комнату» и теперь из-за этого страдаешь, а вину за эту боль вешаешь на Кадзуки, так?
— Нет!.. Из-за Кадзу вся эта боль и появилась!
— Думай как хочешь, только вот Кадзуки считает иначе. Он даже запомнить тебя не может. И вспоминает все только из-за своей цели, а не ради твоего мертвого сердца.
— А тебе-то… откуда знать?!
— Откуда, спрашиваешь? — Мария выпрямилась и ухмыльнулась. — Все просто. В этом мире я знаю Кадзуки Хосино дольше, чем кто-либо другой.
С этим утверждением сложно поспорить.
— Не… — начала было Моги, но едкие слова Марии заставили ее тут же замолкнуть.
Кажется, она хотела возразить, но не могла выдавить из себя ни звука — просто стояла, то открывая, то закрывая рот.
Я тоже лишился дара речи, но по другой причине: неловко же, когда кто-то говорит такое. Даже очень.
— Н-но не дольше, чем я…