Венера Прайм,

Три человека справились с такой громадой, но это Марс и здесь вес всего этого был примерно равен весу мотоцикла с коляской на Земле.

Ангар был оборудован шлюзом. Марсоплан вкатили в него, внутренние ворота закрылись и стали расходиться в стороны наружные, открывая утренний пейзаж космопорта – широкую, продуваемую ветром долину с обрамляющими ее утесами. Огромный планер стал скрипеть и вздрагивать от ворвавшегося ветра. И если бы не повисшие на концах крыльев члены выпускающей команды, и, главным образом, не включившейся в работу бортовой компьютер, осуществлявший мгновенную регулировку рулевых поверхностей, марсоплан наверняка перевернулся бы и рассыпался на составные части.

Стоявший перед фюзеляжем прицепил аппарат к газовой катапульте. Халид глянул через плечо на Спарту:

– Поехали!

Сработала катапульта и они оказались над дюнами. Восходящий поток над светлым пятном дюн в середине долины, подъем по широкой спирали. Небо над головой  светло‑розовое, испещренное клочьями ледяных облаков.

Огромный самолет сделал вираж и накренился, Спарта выглянула из‑под купола.

На западе «Лабиринт Ночи» наполнялся оранжевым светом утра. Далеко на востоке долина «Маринери» расширялась и углублялась, постепенно удаляясь к далекому горизонту. В самом глубоком месте система каньонов спускалась на поразительную глубину, с вертикальным перепадом в шесть километров от плато до дна долины.

В восходящем потоке  марсоплан стремительно набирал высоту в северном направлении. Халид вел себя как гид:

– Впереди плато Фарсида, в конце его и состоится проект «Водопад». Там есть так называемое озеро Луны – это впадина достаточно глубокая, с большим атмосферным давлением, благодаря этому, вода, переходя в жидкое состояние, не сразу испаряется. Это одна из причин, по которой озеро Луны было выбрано как эпицентр для проекта «Водопад».

Мы будем двигаться, если ветер будет устойчивым, параллельно маршруту грузовиков из   Лабиринт‑Сити, на север к началу трубопровода.

– Это далеко?

– Около трех тысяч километров. Мы должны добраться туда часов за шесть. Но вот на обратном пути, двигаясь против ветра на малой высоте, на это может уйти два или три дня. У нас еще много времени, чтобы поговорить, – рассмеялся он. И замолчал.

Так в молчании прошло более двух часов. Наконец Спарта решила, что пришло время серьезного разговора:

– Доктор Саид, скажи мне, почему ты хотел, чтобы я летела с тобой этим рейсом.

– Чтобы мы могли поговорить, – мгновенно ответил он. – Поговорить открыто. Отель это решето. Назови любую группу или лицо, заинтересованное в твоем расследовании, и я могу поспорить, что у них есть запись нашего разговора за столом.

– Но ведь и черный ящик этого самолета записывает то, что мы сейчас говорим.

– Я хочу предупредить, кто‑то намеревается тебя убить. Ничего конкретного, слово там, слово здесь. Возможно мне мерещится и я слышу смысл там, где его нет. Протт как‑то обмолвился, что тебе не мешало бы быть поосторожней.

– Ты думаешь, он хочет меня убить? Почему?

– Нет…  я так не думаю. Я не знаю. Что же касается «почему», то теперь, когда я познакомился с тобой, я бы предположил, что это как‑то связано с твоей личностью… Линда.

– Не называй меня так. Запись этой части полета с разговором должна быть уничтожена. Это приказ.