Волнистая поверхность песка перед мчащимся марстраком Лидии была гладкой. Глаза Блейка были устремлены не на дорогу, а на горизонт, и он первым увидел призрак.
– Боже милостивый, ты это видишь? – прошептал он.
Она притормозила и посмотрела туда, куда он показывал. Это была человеческая фигура, далеко впереди. Хрупкая и согнутая, двигающаяся еле‑еле бог знает куда. Блейк и Лидия загерметизировали скафандры, и Лидия откачала воздух из кабины. Еще до того, как они поравнялась с идущей фигурой, она уже знала, кто это. Она узнала его фигуру и походку – Халид.
Грузовик остановился, Лидия распахнула дверцу и выскочила из машины, Блейк за ней.
– Судя по индикатору батареи, жить ему оставалось не больше часа, – сказала Лидия Блейку.
– Ей‑богу, ему повезло.
Они подняли хрупкого и обезвоженного человека над гусеницами и посадили в кабину. Лидия вновь заполнила кабину воздухом. Пока Блейк поддерживал Халида, она сняла шлем с его головы.
Халид пристально смотрел на Блейка своими темными глазами.
– Халид, ты меня узнаешь?
– Блейк, «Спарта», – произнес Халид таким слабым шепотом, что это был не более чем выдох. Затем его глаза с длинными ресницами закрылись, а голова поникла.
Лидия стала его поить. Вода стекала по его заросшему щетиной подбородку. Когда он наконец напился, Блейк его спросил:
– Халид, что случилось?
– Блейк,– пальцы Халида слабо сжали грудь Блейка.– Линда где‑то там.
– Линда? Ты хочешь сказать…?
– На нашем самолете была диверсия, – пальцы Халида стали скрести набедренный карман, и Блейк помог ему открыть клапан.
Халид вытащил стальной шар, весь в цветах побежалости.
– Что это?
– Не знаю. Он вывел из строя всю электронику. Линда осталась там.
– Как далеко?
– Два дня пешком. Может быть, сто километров, максимум сто двадцать. На юго‑восток. Я проведу.