Мёртвая зона

– Да. Ты хочешь всех перебегать. Переплавать. У тебя во всем перебор. И дело тут, возможно, не только в психологическом барьере. Некоторые считают, что затрудненное чтение, синдром Джексона и другие аналогичные фобии – все это следствие, так сказать… родимого пятна на коре мозга. Забитых каналов. Неисправного реле. Мерт… – Он прикусил язык.

– Чего? – спросил Чак.

– Мертвой зоны, – выдавил Джонни. – Неважно. Названия не играют роли. Главное – результат. Никакой хитрости, собственно говоря, тут нет – нужно лишь направить мысли по обходному пути. Это значит – обучить активную область мозга выполнять работу, с которой не справляется какой-нибудь маленький участок. Скажем, тебе нужно всякий раз, когда ты напарываешься на сучок, начинать рассуждать вслух. Тем самым импульс мысли перемещается в другую точку мозга. Это умение переключаться.

– А я сумею? Вы думаете, сумею?

– Уверен, – сказал Джонни.

– Ну что ж. Значит, научусь. – Чак нырнул в бассейн и по крутой дуге выплыл на поверхность; он тряхнул своими длинными волосами, и брызги разлетелись веером. – Прыгайте! Вода отличная!

– Сейчас, – сказал Джонни, но в эту минуту он был рад просто стоять на кафельном бортике и, глядя, как Чак мощными гребками приближается к дальнему концу бассейна, наслаждаться одержанной победой. Подобной радости он не испытывал ни когда ему было видение, что у Эйлин Мэгоун загорелись занавески на кухне, ни когда ему открылось имя Фрэнка Додда. Если господь и наградил его даром, то даром учить людей, а вовсе не выяснять подробности, которые его не касаются. Вот его призвание – он понял это еще тогда, в 1970-м, когда учительствовал в Кливс Милс. И, что еще важнее, это понимали дети и раскрывались в ответ, как раскрылся Чак сегодня.

– Так и будете стоять столбом? – донесся голос Чака.

Джонни нырнул в бассейн.

Уоррен Ричардсон вышел из конторы без четверти пять, как всегда. Он направился к стоянке, втиснул свое грузное тело за руль «шевроле», завел мотор. Все как обычно. Необычным было только лицо, появившееся внезапно в зеркале заднего обзора, – небритое смуглое лицо, длинные волосы и неправдоподобно зеленые глаза, такие же зеленые, как у Сары Хэзлит или Чака Чатсворта. Подобный страх Уоррену Ричардсону доводилось испытывать разве что в далеком детстве.

– Привет, – сказал Санни Эллиман, перегибаясь через спинку сиденья.

– Кто?.. – только и выжал из себя Ричардсон. Сердце у него колотилось, в глазах заплясали темные блики. Он испугался, как бы с ним не случился сердечный приступ.

– Тихо, приятель, – сказал человек, прятавшийся на заднем сиденье. – Тихо. Включите подфарники.

И тут у Ричардсона возникло странное чувство благодарности. Человек, нагнавший на него страх, не будет больше пугать его. Наверное, это очень славный человек, наверное…

– Кто вы? – выдавил он на этот раз.

– Ваш друг, – сказал Санни.

Ричардсон хотел повернуться, но в его дряблую шею клещами впились пальцы. Боль была непереносимая. У Ричардсона перехватило дыхание, и он судорожно заскулил.

– Не надо оборачиваться, приятель. У вас есть зеркало заднего обзора. Врубились?

– Да, – задыхался Ричардсон. – Да, да, только отпустите!

Пальцы ослабили хватку, и вновь он испытал это странное чувство благодарности. Правда, сейчас он уже не сомневался во враждебных намерениях человека, как не сомневался и в том, что незнакомец находится в его машине не случайно, хотя не представлял себе, зачем и кому это могло понадобиться…