Вампиррова победа

Бернис выслушивает его планы с согревающим, уютным ощущением причастности к тайне, как будто он обращается к ней одной — только к ней. Ни к кому больше. Я, Бернис Мочарди, — его особый друг и конфидентка. Это было приятно, от этого в животе рождалось такое же чувство, какое появлялось всякий раз, когда она влюблялась.

Веки тяжелеют. Бернис так чудесно, так замечательно хочется спать.

— ...Одни только права на публикацию в журналах принесут кучу денег. Существо из английского фольклора поймано на пленку, чтобы... Подождите, подождите. — Он вскакивает с кровати, стекла очков вспыхивают, когда он поворачивается из стороны в сторону. — Оно здесь. Оно вернулось. Я его чувствую, ощущаю его присутствие. Ну, держитесь, ребята. Поехали. — Он бросается на объектив, затем уходит вбок и исчезает из кадра. Картинка вздрагивает, когда Майк поднимает камеру, — подпрыгивают в кадре портрет девушки в реке, синие шторы, трещина-паук в панели над дверью ванную.

(Он жил в моем номере, он спал в моей кровати — тепло кожи на холоде хлопчатой простыни.)

Бернис смотрит в телевизор, где запертая дверь комнаты все увеличивается, заполняет экран, по мере того как Майк приближается к ней с камерой. Затем он, должно быть, останавливается.

От неуверенности, что ему делать дальше? Задумывается о том, что, черт побери, может ждать по ту сторону двери? Ему страшно. Да, наверное, страшно. Любой нормальный человек страшится неизвестного.

Изображение трясется, затем выравнивается, когда Майк ставит камеру на... что? штатив? бюро?

Во всяком случае, изображение двери на экране неподвижно, прекрасно сфокусировано. Бернис видит, как Майк подходит к двери.

Открывает ее.

Неясное, стремительное движение.

Ни звука.

Он бросает взгляд назад, на камеру.

Оборачивается так резко, что с носа слетают очки.

Выражение его лица не поддается описанию. Оскал смертельного ужаса, застывшая маска с широко распахнутыми глазами.

Через долю секунды он исчезает за дверью, как будто его выдернули в коридор на эластичном шнуре. С невероятной силой дверь захлопывается.

И тем не менее — как это ни странно — микрофон не улавливает ни звука.

Бернис слегка поднимает голову, чтобы в сонном изумлении взглянуть в экран. Как это может быть? Вся эта полная ярости и резких движений сцена жутковато беззвучна.

Она столько раз видела пленку, что запись ее уже больше не пугает. Если она и действует на нее, то скорее как снотворное — еще больше нагоняет сон.

Бернис даже вытеснила из сознания то, что она видит в затемненном коридоре позади Майка.

Зевая, она выбирается из кровати, теперь она готова выключить телевизор. Теперь она уснет.