А я уже знал, что спрашивать первобытных людей ни о чем нельзя. Они считают, что взрослый человек должен знать все сам. Если спрашиваешь — ты как бы ребенок, в лучшем случае — подросток. А это для них очень важно. Если ты не взрослый, к тебе и отношение такое. Тебя могут, например, послать за папиросами или просто попросить помолчать. А работать на тебя не будут, даже если платишь деньги, и твоих поручений выполнять никто и не подумает. Ты же еще маленький!
— Это несправедливо!
— А я и не говорю, что это справедливо. Я говорю, что по таким правилам живут первобытные люди.
— А если я чего-то не знаю, потому что из другой страны?
— Для них, для диких, такого быть не может. Для них человек — это только из их племени. Иностранец, иноплеменник — это не человек, а в лучшем случае большой ребенок. Это в самом лучшем случае. Потому что чаще всего иноплеменник — это вообще не человеческое существо, а что-то вроде животного.
— Ничего себе! Они что, фашисты?!
— Ну какие там фашисты… Фашисты — это те, кто пытается жить, как жили первобытные люди… Только у них плохо получается.
— Так неправильно!
— Я и не говорю, что так правильно. Я вам просто объясняю, почему не стал спрашивать, что такое «три машины» и как долго нужно «три машины» идти. Ведь взрослый человек на задает вопросов, он сам знает, и что такое «одна машина», и «три машины».
Назавтра утром выходим. Жара тропическая… это трудно описать, ребята. По сравнению с той жарой сегодня попросту прохладно. Идем час, второй, третий… С меня уже давно пот градом, буквально шатает. А мы себе идем да идем. Проводник… ну примерно, как наш Васенька. Идет себе и идет, как ему удобно. Опять же — взрослый человек умеет ходить.
— А если маленький? Не может, как взрослые?
— Как только ребенок перестал быть все время с мамой, он должен учиться быть взрослым. Пошел со старшими? Ходи, как они. Никто не будет к тебе приспосабливаться, никто медленнее не пойдет.
— А если ребенок от взрослых отстанет, а там какой-то зверь? Скажем, лев?
— Ну-у… Тогда, наверное, может случиться что-то плохое… Такой ответ вас устраивает?
— Как же так?! Ведь люди же могут погибнуть! Дети!
— Ну и что? Для них что важно? Чтобы человек как можно раньше стал взрослым. Умел бы ходить очень быстро, знал бы съедобные растения, умел охотиться, мог бы сделать любую работу. Часть детишек все равно погибает, пока научится. Но ребятишек всегда много, их жизнь совершенно не ценится. Вырастут или погибнут… и все тут. Ну, продолжать?!
Так вот, идем мы и идем, и я знаю, что спрашивать ни о чем нельзя и просить идти помедленнее тоже нельзя — если я хочу с ними и дальше работать. Но все-таки я не выдерживаю, спрашиваю — далеко еще?
А мой проводник отвечает:
— Первая машина.
И рукой показывает — вот мол, первая машина! Я в ужасе. Если мы четыре часа шли, и это только «одна машина», так это мы «три машины» будем идти двенадцать часов?! Я не выдержу! А проводник спокойно так:
ebooksa