Походила-то походила, но ведь Вера видела все своими глазами.
И вот дверь в комнату, рядом. Протяни руку.
Ольга вытерла слезы.
– Где этот мальчик сейчас? – спросила Вера.
– Не знаю.
– То есть, он там? Внутри?
Ольга всхлипнула, кивнула.
– Он выходит по ночам, но иногда можно слышать его голос и днем. Он говорит за дверью.
– Что говорит? – глотку Вере словно забило, засыпало песком.
– Смеется, например, обзывается.
– Так пусть твой папа заколотит дверь, чтобы он не выходил, – сказала Вера.
– Он пробовал. Ничего не получается. Видишь, следы от гвоздей, – Ольга показала на косяк и отверстия в нем. – Папа хотел досками заколотить. И замок врезать. Или хотя бы шпингалет. А комната сопротивляется. Папа чуть не переломал себе пальцы, когда бил по гвоздям молотком. Шпингалет держался один день, а потом сам собой отвалился, вернее, вылетел.
– Не может такого быть. Ну… А вдруг ее нет по-настоящему?
– Как же нет, когда есть?
Ольга постучала по деревянному косяку.
– Но смотри, тумбочка-то стоит. Как баррикада. Значит, вы не даете ему выйти, – сказала Вера.
– Его тумбочка не останавливает – это чтобы знать, что он появляется… Когда ее передвигают, раздается шум, – ответила Ольга. – Мы закрываем детскую, и мальчик бродит по комнате до утра, а потом исчезает.
– Зачем?
– Не знаю.
– Он привидение?