– … и в этом море есть остров… Он увидел его где-то вдали.
– … под названием Эфемерида. Чудесное слово и чудесное место. Вершина горы скрывается в тучах, но склоны освещены ярким светом. Светом не солнца, но духа.
– Я хочу туда, – подумал Хови. – Быть там вместе с Джо-Бет.
– Забудь ее.
– Скажи мне, что там? На этом острове?
– Явление тайн, – ответил ему отец, – мы его видим трижды в жизни. При рождении, перед смертью и еще в ту ночь, когда впервые познаем ту, кто есть любовь всей нашей жизни.
– Джо-Бет.
– Я говорю – забудь ее.
– Я плыл туда вместе с Джо-Бет! Мы плыли туда вместе.
– Нет.
– Да. Это значит, что она и есть любовь моей жизни. Ты сам только что сказал…
– Я сказал тебе: забудь.
– Но ведь она и есть моя любовь! О господи! Джо-Бет – любовь моей жизни!
– Все созданное Яффом слишком испорчено, чтобы его любить. Слишком опасно.
– Она самое прекрасное создание в мире.
– Она отказалась от тебя, – напомнил Флетчер.
– Я верну ее.
Теперь он видел образ Джо-Бет гораздо отчетливее, чем остров и море. Он потянулся к ней и от этого движения выскользнул из сознания отца. Вернулась тошнота, и с ней – солнечный свет, пробивавшийся через листву над его головой.
Он открыл глаза. Флетчер, кажется, держал его вплоть до этого момента, а теперь отпустил. Хови лежал на спине в траве.
Рука его от локтя до запястья онемела, а кисть распухла и стала раза в два больше. Боль была первым доказательством того, что он не спит. Второе доказательство – то, что он очнулся. Хови больше не сомневался: человек с волосами, завязанными в хвост, был реальным. Вероятно, и все его слова тоже были правдой. Флетчер действительно его отец, неважно, хорошо это или плохо. Когда Флетчер снова с ним заговорил, Хови поднял голову.