– Ты не понимаешь, в каком мы отчаянном положении. Если я не остановлю Яффа, он вторгнется в Субстанцию.
– Не хочу ничего знать, – сказал Хови.
– На тебе лежит ответственность. Я не создал бы тебя, если бы не был уверен, что ты поможешь мне.
– Ах, как трогательно! – Хови начал подниматься, стараясь не смотреть на распухшую руку. – Наконец я могу почувствовать себя желанным ребенком. – Он попытался встать на ноги. – Тебе не следовало показывать мне остров, Флетчер. Теперь я понял: все, что произошло между мной и Джо-Бет, реальность. Джо-Бет не испорчена. И она мне не сестра. Значит, я смогу ее вернуть.
– Подчинись мне! Ты же мой сын. Ты обязан меня слушаться!
– Если тебе нужен раб, так пойди и найди себе раба, – ответил Хови. – А у меня есть дела поважнее.
Он повернулся к Флетчеру спиной – по крайней мере, ему показалось, будто повернулся, – но тот снова возник перед ним.
– Как ты это делаешь?
– Я многое могу. Ерунда. Я научу тебя. Только не оставляй меня одного, Ховард.
– Никто не зовет меня Ховардом, – сказал Хови, пытаясь оттолкнуть Флетчера.
На какое-то время он забыл о разбитой руке, но тут снова ее увидел. Костяшки пальцев распухли, кожа на тыльной стороне содрана, из ранок сочилась кровь. На ладонь налипли травинки – ярко-зеленое на ярко-красном. Флетчер отшатнулся.
– Тебе тоже не нравится вид крови, да? – спросил Хови. Когда Флетчер отступил на шаг, Хови показалось, будто что-то в этом человеке изменилось. Но это произошло слишком неуловимо, чтобы различить точнее. Возможно, он попросту вышел из тени на свет и был теперь иначе освещен? Или та часть небес, что была заперта у него в сердце, вдруг освободилась, поднялась к глазам и посмотрела на Хови? Но как бы то ни было, изменение было мгновенным, оно пришло и ушло.
– Предлагаю сделку, – сказал Хови.
– Какую?
– Ты оставляешь в покое меня, я оставляю тебя.
– Есть только мы, сын. Весь остальной мир против нас.
– Ты просто чокнутый, понятно? – Хови больше не смотрел на Флетчера. – Вот от кого это у меня. Святая простота! Хватит! Есть люди, которые любят меня.
– Это я тебя люблю, – сказал Флетчер.
– Лжешь.
– Ну хорошо, я преувеличил. Но я научусь.