– Ага. С какой-то усатой теткой разговаривает. Изольда.
Мороз пробирался все выше и выше.
– Может, зайдешь все-таки? А то ведь совсем окоченеешь.
Я вошел в теплый холл ресторана и присел на скамеечку. Может, теперь есть смысл приударить за Светланой, коль уж все так получилось?
– А как она, – поинтересовался я у Тимирязьева, – не грустит?
– Да вроде нет.
– Вызови ее. На пару минут…
Ленька согласился и полез наверх. Вскоре на лестнице появилась мадам Рыбкина, из зала донеслись буйные взвизги Ленькиного саксофона.
– Ну у тебя и рожа, – сказала Светлана, присев рядом со мной. – Здорово я тебя. Недаром все говорят, что у меня рука тяжелая.
– Что там такое? – встревожился я.
– Да ладно, сойдет за естественный алкогольный румянец. Куда теперь повезете, кавалер? – иронически спросила она. – В номера?
Я посмотрел на ее загорелую шею и почувствовал себя немного лучше.
– Давай посидим еще… – неуверенно предложил я.
Светлана округлила глаза.
– Ты совсем дурак или как? Можешь, конечно, оставаться, а я поехала…
Она подошла к гардеробу и накинула на плечи свою роскошную шубу. У дверей мадам Рыбкина еще раз посмотрела на меня и покрутила пальцем у виска:
– Ну пока, соблазнитель! До скорого…
Я, как небольшая гора, тупо сидел на скамеечке. И просидел бы еще тысячу лет, если бы не шум в зале.
– Пустите меня! – кричал пьяный Виталькин голос. – Пустите!
Но какие-то молодчики крепко держали обманутого мной друга. Наконец Рыбкин вырвался из цепких объятий и кубарем скатился с лестницы. Он пошарил мутными глазами по вестибюлю и, видимо не найдя Светланы, направился ко мне.