Но за марку неожиданно вступился уголовник Василий.
– Лучший подарок – коллекция марок! – важно произнес он и заговорщицки, пока все рассаживались, отозвал меня в коридор. Я внутренне напрягся, но пошел. Теперь мы как-никак родственники… – Держи кардан! – сказал в сумраке Василий и хлопнул по моей ладони своей лопатой с отрубленной фалангой указательного пальца. – Он покопался в штанах и протянул мне наборный выкидной ножик. – Дарю! Если жена надоест, прирежешь, – добавил он и улыбнулся шрамом.
Я поблагодарил и пощелкал ножом. Лезвие мягко выпрыгивало и убиралось в цветную рукоятку.
– И вообще, – миролюбиво предложил кузен моей благоверной, – нужно будет кого замочить – только звякни. Я ведь художник не местный, попишу и уеду, – добавил он туманно.
Глава 46
Брачная ночь
Праздник шел своим чередом. Виталька украдкой подливал в мою минералку водки, так что чувствовал я себя превосходно. Даже хулиган Еписеев, выпив портвейна, успокоился и не тревожил меня. Без десяти двенадцать, когда у меня уже болели губы от варварских народных обычаев, тетя Рая вдруг воскликнула:
– Ну все, гости, прощайтесь с молодыми. Через десять минут у них первая брачная ночь. – Ничего себе! А я рассчитывал еще посидеть! – А пока погадаем, кто кого больше любит…
Тетя Рая высыпала из вазы яблоки, выбрала самое крупное и утыкала его зубочистками.
– Ну, молодые, вытягивайте по одной и говорите что-нибудь ласковое.
Я вытянул зубочистку, посмотрел в Машины синие глаза и покорно сказал:
– Любимая!
Маша фыркнула и ответила:
– Кормилец!
На двадцать четвертой зубочистке я уже с трудом подыскивал эпитеты. Пришлось палить очередями:
– Моя смарагдовая трепетная и ясноокая лань!
У мадам Еписеевой запас эпитетов, казалось, никогда не иссякнет. Правда, все определения почему-то так или иначе касались коммерческой стороны жизни, но произносились неизменно ласково.
– Добытчик! – тут же нашлась Мария.
Я крепко задумался. Чтобы разрядить паузу, Леха крикнул:
– Горько!