Красный Бубен,

– Только смерть может помирить живого и мертвого!

– Вот убьем его, тогда и помиримся!

– Жаль, господа, что не удалось закончить это дело миром, – Пушкин развел руками, а лицо у него было такое, что ему явно было этого не жаль.

Руки Крайнова повисли, как плети.

– Прошу, господа, занять исходные позиции.

Крайнов встал возле ребра Бориса. Из ребра Адама, — подумал он, – вырастили Еву. А это ребро торчит, как ветка сухого дерева, из которого ничего не вырастет.

Павел Петрович переломил ружье и вставил два патрона. Один для мужа, другой для жены. Ему было странно – второй раз убивать тех же самых.

– По правилам наших дуэлей, – сказал Пушкин, – первым стреляет Павел Петрович.

Крайнов поднял ружье и прицелился. Москвичи стояли плечо к плечу, как молодогвардейцы. Раиса высоко подняла голову и смотрела на Крайнова презрительно.

Павел Петрович перевел ружье с Раисы на Георгия Адамовича, а потом обратно. Он никак не мог выбрать, в кого первого стрелять. Как-то нехорошо стрелять сначала в женщину… как-то это нехорошо… Но Раиса смотрела на него с такой ненавистью, что Крайнову очень хотелось первым выстрелом прикончить именно ее.

Он заколебался и снова перевел ружье на Георгия Адамовича. Я должен взять себя в руки и убить первым мужчину… Потому что он сильнее, умнее и опаснее… Крайнов погладил указательным пальцем курок и медленно начал на него надавливать. Но в этот момент Раиса крикнула:

– Стреляй, трусливый деревенский ублюдок!

Павел Петрович крякнул и перевел ружье на женщину. Прости меня, Господи!

Прогремел выстрел.

Раиса пошатнулась, но устояла на ногах. В ее груди появилось сквозное отверстие, размером с кулак. Кусок вырванной плоти валялся на земле.

Дембель сорвался с места, немного кособоко подбежал к мясу и вмиг проглотил его.

У Крайнова свело живот. Он отвернулся, его стошнило.

Раиса захохотала.

– Попал! Попал! Ха-ха-ха! В женщину попал, а сам наблевал!

– Браво! – Пушкин захлопал.