– Много не пей, а то тебе плохо будет.
Мишка жадно напился, а потом плеснул немного на здоровую ладонь и протер раненую ногу. Почти сразу боль утихла. Тогда он плеснул еще на руку, которую проткнул ежик и размял пальцы.
– Пойдемте на колокольню, – предложил дед. – Посмотрим оттуда, что происходит в деревне.
По узкой крутой лестнице они поднялись наверх и через низкую дверь вышли на воздух. Над круглой площадкой, обнесенной деревянными перилами, навис большой колокол – подарок областной духовной власти. По периметру колокола изнутри было написано:
Мешалкин вышел на колокольню первым и случайно стукнулся головой об колокол.
Колокол загудел.
Семен Абатуров подошел сзади и рукой притушил звук.
– Не головой дурацкой, а чистыми руками и помолясь, – объяснил он.
Мешалкин потер ушибленную голову.
– Что толку, – ответил он, – жену и детей не вернешь.
– И хорошо. Мертвые не возвращаются. А если возвращаются, то они не живые, а слуги дьявола.
– Да что вы к нему прицепились! – Ирина нахмурилась. – У человека же горе.
– А ты, баба, вообще помалкивай! Ты в церковь с непокрытой головой пришла и в штанах! По всем правилам я бы тебя теперь должен с колокольни спихнуть, как эту… как ее… царицу Суюмбике, которая в Казани с башни спрыгнула от татар… А горе, понимаешь, теперь не у одного этого, – он ткнул Мешал-кина в грудь, – а у всех, – и показал пальцем вниз.
Недалеко от церкви полыхал пожар. Из пламени торчал хвост самолета.
– Самолет, – сказал Юра, – самолет упал! Ну и ночка!
– Здесь аэродром военный недалеко, – кивнул дед. – Испытывают новые самолеты. Но чтобы падали, я никогда раньше не видел.
Ирина пожалела, что рюкзак с аппаратурой остался возле пруда, и ей нечем сфотографировать самолет.
Хромой Мишка Коновалов последним поднялся на колокольню, но первым заметил, что из огня торчит столб, а к столбу привязан человек.
– Смотрите! Человек горит!