Гулы

Пожилой полицейский, шедший в паре метров от комиссара, вдруг судорожно всхрапнул и показал рукой влево. Гольди развернулся и, подойдя к полицейскому, разглядел то, чего не заметил с того места, где стоял раньше,— между двумя машинами, образовавшими клин, лежало шесть тел. Трупы лежали вперемешку — вплотную друг к другу,— отчего руки и ноги убитых образовывали немыслимые комбинации и здесь же валялось оружие. Гольди осторожно протиснулся между капотами автомобилей и склонился над мертвецами. В следующую секунду он вздрогнул, разглядев раны на трупах: у всех шестерых были прострелены головы и плечи, причем, судя по расположению ран на телах, можно было предположить, что стреляли в них сверху. Комиссар озадаченно поднял голову и в семи метрах от себя увидел верхушку четырехметровой стены. Внезапно он понял, что, когда начали стрелять, эти люди попытались спрятаться за машинами, но их достали оттуда, откуда они выстрелов не ждали — со стены монастыря.

«Но кто это сделал?» — снова подумал Гольди, разогнувшись над убитыми, и еще раз взглянул на расстрелянные машины. Всего здесь лежало не менее сорока человек. Причем среди них были как люди Пандоры, так и люди Борзо, и все они были расстреляны из автоматов. Но у людей, лежащих среди этих машин, не было автоматического оружия. «Значит,— ответил сам себе комиссар,— их убили те, у кого оно было…»

Оглядевшись по сторонам, он сделал знак полицейскому двигаться к воротам.

Пройдя вдоль стены, они оказались у прохода, образованного двумя железными створками. Гольди осторожно заглянул в черноту прохода и, держа автомат наготове, вошел под воротную арку. Краснолицый полицейский последовал за ним.

Оказавшись в каменном «мешке», они почувствовали странный запах. Это было сырое зловоние темного места, куда никогда не попадают лучи света,— затхлость отсыревших камней, плесени, сгнивших насекомых,— и что-то еще — что-то, похожее на… (Гольди задумался) — точно: похожее на запах сгоревшего пороха. Такой запах возникает, когда в замкнутом помещении много стреляют.

Шагнув к светлому прямоугольнику выхода, видневшемуся в конце арки, комиссар почти сразу наткнулся на труп молодого парня, лежащего за правой створкой ворот. Ему не пришлось нагибаться, чтобы разглядеть раны на груди неизвестного,— строчка рваных отверстий шла от правого плеча к животу. Комиссар оторвал взгляд от покойника и осторожно двинулся вдоль анфилады колонн.

Чем дальше он шел, тем сильнее становился запах отстрелянных гильз, краснолицый полицейский следовал в метре за комиссаром. Вдвоем они быстро прошли мимо колонн и оказались у выхода из «мешка». Наконец, пройдя сквозь прямоугольник выхода, ступили во двор и замерли, пораженные увиденным.

Посреди монастырского двора лежали трупы. С того места, где остановились полицейские, они видели половину двора, и только на одной этой половине лежало не менее тридцати человек. Никто из этих людей не шевелился. Запах сгоревшего пороха был здесь настолько силен, что резал нос. Комиссар машинально подумал, что стреляли, очевидно, именно отсюда. Еще он отметил, что над шестью зданиями висела зловещая тишина, не нарушаемая ни единым хрипом или воплем раненого. Это означало одно: в монастыре раненых не было…

Придя в себя, полицейский выдохнул:

— Господи Иисусе!

Гольди же, облизнув губы, сказал:

— Дальше мы не идем.

Он вдруг подумал, что место это необходимо оцепить плотным кордоном и никого сюда не пускать. И уж тем более не соваться им двоим. «Господи, сколько же здесь трупов?..» — подумал он. Ему вдруг представилось, что шесть зданий монастыря наполнены этими трупами, словно банки — сельдью.

— Идем отсюда,— приказал он, и краснолицый полицейский выполнил это распоряжение комиссара намного быстрее, чем предыдущие…

Через три секунды, пройдя под воротной аркой, они оказались за монастырской стеной. На мгновение комиссар остановился перед воротами, глядя на расстрелянные машины. От ворот три десятка автомобилей были похожи на часть непонятного механизма, остановленного чьей-то злой волей. Он все еще чувствовал потрясение от увиденного во дворе и понимал только одно: он ничего не понимает.

«Что же произошло в этом проклятом монастыре?» — снова подумал он, и в этот момент стоявший рядом с ним полицейский крикнул:

— Эй, а ну, стой!

Гольди машинально повернул голову в сторону полицейского и успел заметить, как с монастырской стены — метрах в шестидесяти от ворот — на землю соскользнула человеческая фигура. Человек, спрыгнувший с четырехметровой стены, быстро встал на ноги и обернулся к полицейским. Взгляд Гольди автоматически уперся в заросли ив, подступающие к стене, и он вдруг подумал, что сейчас неизвестный скроется среди деревьев.

— А ну, стой! — еще раз крикнул полицейский с красным лицом и выстрелил вверх.

Звук одиночного выстрела разорвал тишину над поляной. Спрыгнувший со стены секунду не двигался, затем поднял руки над головой, выкрикнул: «Не стреляйте!» и неожиданно — к удивлению комиссара — бросился к воротам… Обойдя полицейского, Гольди замер сбоку от него, держа оружие наготове. Следя за приближающимся незнакомцем, он отметил, что еще один полицейский, стоявший у патрульных машин, повернулся в их сторону.