Договорив предложение, он замолчал. Глядя на капо, Доминик чувствовал, как волна отчаяния захлестывает его с головой. Известие о смерти Армандо и Рокко Траколло, их жен и Луиджи ле Гранде, жены и дочери капо, конечно же, подействовало на него, но не так, как могли подействовать в другой обстановке. Сильнейшее потрясение он испытал, поняв, что картины гибели, виденные им на пути от больницы, были реальностью, смерти же знакомых людей подействовали на него, как нечто прилагающееся к ним, блекнущее на общем фоне гибели города. Возможно, объяснялось это его теперешним состоянием — еще не прошло действие наркоза, да и наркотик, содержащийся в стимуляторе, слегка туманил сознание,— но он действительно не принял этих смертей достаточно четко. Однако последняя мысль вдруг обожгла его мозг, заставив вернуться к реальности.
— Что с Сарой? — прошептал Доминик, чувствуя боль.
Франческо оторвал взгляд от улицы и заглянул в глаза Доминика. Какой-то миг он сидел молча, понимая, что ничего не может сказать, чтобы вселить в помощника надежду, а потом выдавил:
— Дик, я не знаю.
Доминик облизнул пересохшие губы. Внезапно мышцы на его лице дрогнули, и Франческо понял, что хочет сказать помощник, прежде чем тот открыл рот. Он провел рукой по лицу и, словно отвечая на невысказанную просьбу Пальоли, развернулся, протягивая руку к ключу зажигания.
Через мгновение он завел двигатель и, переключив передачу, нажал педаль газа — машина рывком сорвалась с тротуара и, стремительно набирая скорость, помчалась на юг…
Лежа в двух метрах от трупов, Аз Гохар осматривал кладбище. С того места, где лежал он, нельзя было увидеть работавших у ворот гулов — четыре часа назад расчищавшие кладбище грейдеры превратили его поверхность в череду ложбин и холмов, самый высокий из которых пришелся на центр чимитеро Нуово. С высоты вала Аз Гохар мог разглядеть каждый уголок кладбища, от его подножия оно просматривалось лишь на сто метров к воротам. С одной стороны, это было удобно, так как находившиеся у ворот гулы не могли их увидеть, с другой, они тоже не видели гулов, и если последние решат вдруг обойти кладбище, они не смогут заметить их до последней минуты. Впрочем, Аз Гохар почему-то не думал, что это случится.
В этот миг возле него оказалась Джей. Потерев руку, которой неудачно ударился во время спуска, старик прошептал:
— Джей, сейчас я начну осматривать трупы. Ваша задача — наблюдать за окрестностями. Пока гулы раскладывают мертвецов, мы в безопасности, но подстраховаться не помешает. Вы меня понимаете?
— Да.
— Если мне понадобится помощь, я вас позову.
Джей быстро кивнула и повернулась к воротам. Аз Гохар же вытащил из кармана нож и, выставив его перед собой, двинулся к трупам.
Три секунды спустя он оказался на расстоянии вытянутой руки от пары покойников — оба были мужчинами примерно одного возраста и лежали головами к нему,— остановился и прислушался к телу. Боль в голове, которую он испытал три минуты назад и которую ему удалось притупить, теперь заявила о себе с новой силой, словно он вступил в запретную зону, где являлся непрошеным гостем. Старик провел рукой по вискам и, стараясь не обращать на нее большого внимания, принялся осматривать трупы.
Прямо перед ним лежал человек с темными волосами, одетый в светлую безрукавку и брюки. Мужчина лежал лицом вниз: голова его опиралась на щеку, левая рука была протянута к валу, кончики пальцев опирались о землю… Глядя на руку покойника, Аз Гохар чувствовал смутное беспокойство — оно появилось у него сразу же, как только он увидел шею мужчины — неестественно полную, без малейших морщин,— и усилилось, когда он остановил взгляд на руке — она не могла принадлежать нормальному человеку. Прежде всего, рука была толстой. За долгую жизнь Аз Гохар видел многих людей всевозможных рас и комплекций, среди которых были страдающие диабетом, толстяки, тучность которых была заложена в них от природы или явилась результатом чрезмерного аппетита, борцы сумо, откармливающие себя на потеху публике,— но здесь было нечто иное, потому что рука эта не была жирной. Аз Гохар не видел ни капельки жира — рука была похожа на откормленного червя и оттого рождала странное отвращение. Кожа ее была сильно натянута, словно кожа тотемного барабана, и глядя на нее, старик вдруг решил, что в любой момент, она может лопнуть и вывалить свое содержимое, словно мусорный бак. Кроме того, под кожей виднелись красные «червячки», а эта картина ему была знакома отлично — так выглядят лопнувшие капилляры, не выдержавшие внутреннего давления. Но какое давление может быть здесь?
Аз Гохар протянул руку и прикоснулся к запястью покойника. Ощущение от касания усилило мысль о червях — на ощупь запястье было упругим,— тело обычного мертвеца таким не бывает. Глядя на пальцы, Аз Гохар видел, что даже они напоминают маленькие сосиски, обтянутые резиной. «Объяснение здесь может быть только одно»,— подумал он вдруг, но оно показалось ему настолько невероятным, насколько и правдоподобным. Впрочем, гадать здесь было бессмысленно — выход был только один: проверить догадку на практике.
Аз Гохар опустил лезвие на локоть покойника, мгновение медлил, а затем с силой провел им к запястью. В следующий миг кожа треснула, словно прогнившая ветошь, а плоть развалилась подобно вскрывающемуся гнойнику. На старика дохнуло запахом мяса, одновременно из раны хлынула кровь, однако поразил его не вид черной крови, а то, что он увидел в разрезе — вместо кости, между кусками мяса виднелась серая плоть, мелко подрагивающая, словно брюхо кальмара. Преодолевая отвращение, Аз Гохар раздвинул края раны ножом и отчетливо разглядел дьявольскую плоть, уже покрывшую кость.
На какой-то миг он застыл — секунды ему хватило, чтобы понять, что лежащий перед ним труп превращается в гула,— но это было настолько невероятно, что он не хотел в это верить. Все, что он когда-то узнал от отца, противоречило тому, что он видел теперь: гулы никогда не рождаются вне земли — это закон,— однако сейчас перед ним лежал труп, не закопанный в землю и тем не менее превращающийся в гула. Как же это возможно?
Внезапно, осененный смутной догадкой, Аз Гохар протянул руку, взялся за запястье покойника и потянул его вверх. Как он и думал, рука мертвеца не двинулась с места — словно снизу ее что-то держало. Старик придвинулся ближе к покойнику и изо всей силы потянул руку вверх. Сначала у него не получалось даже сдвинуть ее — рука словно прилипла к земле,— затем с тихим треском, с каким лопаются куколки бабочек, начала подниматься.
Чем выше поднималось запястье покойника, тем сильнее становилось потрескивание. Когда же рука поднялась над землей, Аз Гохар замер, отказываясь верить глазам,— с внутренней стороны ее, от локтя до запястья, свисали тонкие нити, похожие на волосы утопленника. Точно такие же нити, напоминающие серых червей, виднелись в том месте, где раньше лежала рука: отвратительно шевелясь, они изгибались по сторонам и медленно скрывались в земле…
На долю секунды на лестничной площадке возникла неразбериха: оттолкнув комиссара, Паола бросилась к женщине, демонолог застыл, увидев незнакомку, сама она вскрикнула, а комиссар выпустил сумку и попытался остановить Паолу, но не успел. Она оказалась на противоположной стороне лестничной клетки.
ebooksa