— Не дам, мало ли что! И зачем нам охота? Консервов мало?
Возле озера лиственницы были высотой в пять, в шесть метров. Здесь, выше озера, было еще холоднее, и лиственницы были корявее, ниже тех, что внизу, метра по три, да еще наклонившиеся, жалкие. Попадались проплешины тундры совсем безо всяких деревьев.
— Во всяком случае, кормовой базы для мамонтов я здесь как-то не наблюдаю, — сделал вывод Игорь Андронов.
— А для кого здесь кормовая база есть?
— Ты же видишь — олени, бараны. Это из крупных. А корм есть и птицам, и песцам, и леммингам, и зайцам.
Солнце висело низко и все садилось, садилось и никак не могло совсем сесть. Все знали, что совсем оно и не сядет, не будет полной темноты. Повисли серые сумерки, и все в этих сумерках казалось призрачным, неясным и загадочным.
— Идем уже восемь часов, — уронил Серега Будкин.
— По-моему, тоже пора домой, — согласился Андронов, и никто не усмотрел чего-то странного или неверного в этом «домой». Хотя возвращаться предстояло не домой к маме, а к четырем палаткам, притулившимся над хмурым озером.
— Отдохнем — и назад?
Алеша вроде бы спрашивал, но как о совершенно очевидном.
— Конечно. Вот, кстати, и излучинка неплохая.
В этом месте камни скатывались по склону и образовали вал у берега реки. А речка растекалась широко, вольным плесом. Слышно было бульканье, шорох, шум, плеск, стучали камни в глубине, но все это как-то приглушенно, без мешающего грохота и шума. Так, глухой и скорее приятный звуковой фон.
— Что, Сережа, за дровами?
— Ну, елки, будут дрова. А вы-то что?!
Вопрос был задан потому, что Игорь Андронов производил странные действия — вытащил из кармана леску, намотанную на хитро вырезанный, с выемками картон, и стал расправлять крылышки зеленой пластмассовой мухи.
— А это я сейчас поймаю рыбу. Вы насекомых много видели?
— Почти не видели.
— Ну то-то… А я ему муху покажу — он и кинется.
— Кому «ему»?
— Скорее всего, муксуну.