— Вы?! Простите, ваши люди хорошо разбираются в мамонтах? А внешность посланных мной людей они знают? А если… Там же Север, господин Тоекуда… Там Север. Там сейчас мороз, ураганные ветры, огромные расстояния. Не обижайтесь, но нужна подготовка.
По лицу тихого господина Тоекуды разлилась голубиная кротость:
— А соо дэс нее… Господин Фрол, сколько из ваших людей в группе имеют звание международного мастера спорта по спортивной ходьбе? И мастера спорта по пулевой стрельбе?
— Гм… А у вас, я так понимаю, такие звания есть?
— Есть, господин Фрол, есть, — часто, мелко кланялся Тоекуда. — Должен с сожалением сообщить, что и на такое ничтожество, как я, находятся такие важные, такие солидные награды. В последние годы вообще уровень требований везде значительно упал, что поделаешь. Так что я охотно уступлю место всем, кто представит лучшее, чем эти ничтожные результаты, совершенно недостойные настоящего мужчины…
Уже в середине сей речи Фрол откровенно ухмылялся.
— Вот что интересно, господин Тоекуда: так это умеете ли вы проигрывать?!
— В каком смысле — проигрывать?
— Ну-у… Скажем, не получить того, на что рассчитываешь? Или не достигнуть того, что вам хочется?
— Мне это совсем не интересно! — решительно отрезал Тоекуда. — Я не буду этим заниматься!
— Но вы все равно не можете лететь на Север… у вас же совсем нет снаряжения.
— Как это нет? А что я покупал все это утро?! — изумился Ямиками Тоекуда, поднимая огромную сумку, распухшую, как аэростат.
— Вы невероятно упрямы, господин Ямиками… Вы просто настоящая пиявка!
— Почему пиявка?! — очень удивился Тоекуда. — Тогда уж настоящий карп…
— Карп? Ну это же… Его же того, с картошкой? — до предела изумился Фрол.
— Можно и с картошкой, — непреклонно возгласил Тоекуда. — Но, по-моему, лучше с бататом. Но я карп не потому, что очень вкусный. В карпе главное — он очень упорен. Весной карпы идут на нерест, преодолевая течение. Течение сильное, потому что речки горные. А карпы поднимаются и поднимаются… В Японии карп — это символ упрямства. Того самого упрямства, за которое вы меня сейчас похвалили. Очень сильная, мужественная рыба, с прекрасными, очень мужскими чертами характера.
Фрол безнадежно махнул рукой:
— Давайте лучше я отдам приказание, подниму группу, а потом мы с вами пообедаем.
Обедал Ямиками с аппетитом, так что Фрол смотрел на него с завистью. Сам-то Фрол последнее время только терял аппетит, и не без самых разных оснований. Самому Фролу ехать в аэропорт было совсем не обязательно, по-английски разумели двое его мальчиков, Миша Шнобельман и Вася Иванов. Они тоже были на обеде, и в его процессе Ямиками изо всех сил старался познакомиться с молодыми людьми. Увы! Они оба еле отвечали на вопросы, потели и краснели, едва прикасаясь к еде из-за невероятного почтения к шефу.
Ямиками торопился, потому что видел парней в первый раз в жизни, а в аэропорт ехал он в качестве некого груза, закрытый наглухо в контейнере. И он, и Фрол рассудили, что незачем давать возможность перехватить Ямиками по дороге в аэропорт.