— Как думаешь, Николай, доберемся мы до Бриндакита?
— Почему не доберемся? Доберемся. Три… лучше четыре дня ходи, и доберемся.
— А может, лучше на оленях? По снегу?
— Не, по снегу не пойдем. Сейчас зачем ходи? Сейчас сиди надо. День сиди, снег. Два день сиди, потом снега нету, потом ходи.
— Понимаешь, Николай, мне сейчас в Бриндакит надо. Я не могу никак ждать, а по снегу идти боюсь. — Лицо Николая отразило стоическое отношение к его непроходимой тупости. Молодой, неопытный Афанасий хохотал так, что свалился навзничь на спину, стал перекатываться с места на место.
Николай пихнул ногой Афанасия, спросил все с тем же стоицизмом:
— Зачем бояться идти по снегу? Надо лижи брать и не бояться…
— А у тебя есть лыжи, Николай?
— Путилька путет?
— Будет, будет! А сколько у тебя лыж, Николай?
— Две… — страшно удивился Николай.
— Двое лыж или две лыжины?
Почти минуту Николай тупо всматривался в Андрея. Потом решительно поднялся.
— Я сисяс.
И вернулся, неся в каждой руке по такой плетеной штуке, вроде теннисной ракетки, но длиннее. Такая очень вытянутая ракетка, длиной больше полуметра.
— Один лижа, — сказал Николай, взмахнув одной ракеткой под самым носом у Андрея. — Два лижа, — продолжил он, взмахивая второй: — Вот.
— Ты не дашь лыжи?
— Обе? — уточнил Николай.
— Конечно, обе.
— Тогда две путилька давай.