— А мы все, получается, останемся и будем тут сидеть, пока стает снег?
— Так ведь не просто так сидеть, Михалыч. Стает снег — и начнем операции, к своему лагерю пойдем.
— Алеша, а если снег еще неделю не стает?
И опять вмешался Николай:
— Такой снег быстро уходи…
— А стает снег — и займемся лагерем, который захватили чижиковцы.
— А кто пойдет, Михалыч?
— Я, — спокойно обронил Андрей.
Михалыч кивнул, соглашаясь. Закивали и Андронов, и Сергей. И Алексей ничего не имел против. И высказался только Павел Бродов:
— Да понимаешь, Андрюша… Думаю, идти надо мне.
Не один Андрей Лисицын, все набившиеся в зимовье выпучили глаза на Павла. Заявление, что и говорить, было уж очень нестандартное.
— А давай-ка проверим, как ты пойдешь на этих лыжах?! — нашелся, наконец, Андрей: — Я на зимних лыжах с пяти лет стоял!
— А нас и этому учили, парень. Не с пяти лет, конечно… Но давай мне лыжи, пробегу.
И правда, Павел лихо побежал, сделал на лыжах круг.
— Что, съели?! А идти надо мне, у меня документ есть, что я из угрозыска. Мне телефон точно дадут.
ГЛАВА 12
Себе на уме
28 — 31 мая 1998 года
Не только Чижиков и Простатитов не получили своевременных известий. Точно так же молчал и сотовый телефон Ямиками Тоекуды. Неудивительно, ведь сотовый телефон Михалыча так и остался висеть на лиственнице где-то между устьями речек Коттуях и Исвиркет. А вернуться за ним и поискать Михалыч при всем желании не мог, потому что в то самое время, когда надо было выходить на связь, Михалыч как раз брел, сцепив зубы, под хлопьями падающего снега и сам очень походил на снеговика.
В этот вечер Ямиками Тоекуда тоже долго гулял, но только по набережной Кары. Мобильный телефон молчал. Ямиками Тоекуда был спокоен и тих, как всегда, разве что слегка задумчив. Наблюдательный человек мог бы и заметить, что задумчивость японца как-то связана с его мобильником. Потому что он не раз обращал к мобильнику задумчивый, вопрошающий взгляд. И, даже ложась спать, положил мобильник совсем близко, в полуметре от головы. Но мобильный телефон молчал.