Обладатель великой нелепости

Выходит, именно так все и было: в тот день он часто терял сознание из-за мучившей его лихорадки, и все события первого (и частично второго) дня скрылись за мутной завесой бредовых видений, жара и боли. Он не помнил о переливании, и это было элементарно. Похоже, что позднее сообщить ему об этом либо не посчитали нужным, либо – просто забыли.

Добрые доктора…

Герман вытащил из шкафа большую спортивную сумку – старого путешественника, что уже много лет, медленно покрываясь пылью, дожидался своего часа. Он поставил сумку на пол. Вверх немного прогнулся, и, казалось, темно-синяя сумка с потертой надписью «МАСТЕР» улыбается открытой молнией на боковом кармане, словно забытый друг, о котором неожиданно вспомнили: «Как в старые времена, Гер?»

Он начал укладывать вещи. Что ему может понадобиться? Только самое необходимое: пара сменного белья, свитер, спортивная куртка на случай ранних холодов, сигареты, да однодневный запас еды – несколько бутербродов, термос горячего кофе, три банки консервов… Сумка получилась легкой, чуть больше трех килограммов – в самый раз.

Герман грустно улыбнулся, поняв, что забыл одну простую вещь: он же собирается путешествовать машиной, сумка словно заставила его вернуться в те времена, когда он, бедный студент университета, брал с собой большого «МАСТЕРА» на отдых в Карпаты и на дружеские пикники за городом. Сейчас, в немногочисленных командировках, его сопровождала новая престижная сумка «Стентор», отстраненно наблюдавшая из-под вешалки за его сборами: хромовые пряжки тускло мерцали, отражая свет лампы в прихожей.

Герман присел у старого «МАСТЕРА», собранного в дорогу и ожидающе оттопырившего бок, и несколько минут вспоминал друзей-однокашников.

Наконец, проглотив мягкий ком, выпрямился и побрел в гостиную.

Аккуратно распределил по карманам все наличные деньги, которые находились в доме, а кредитные карточки и особо важные документы, лежавшие на столе его кабинета, спрятал в плоском сейфе-тайнике, гнездившемся в дне массивного аквариума, занимавшего почти четверть стены в гостиной. Рыбы удивленно глазели через толстое стекло на непостижимую для них процедуру, наводнившую шумом их крошечный мирок и почему-то не посылавшую ожидаемого корма.

Герман настроил таймер автоматической кормушки и выбил пальцами по стеклу короткую дробь – охраняйте! Мобильный телефон остался в ящике стола. Затем вышел в коридор, закинул на плечо «МАСТЕРА» (сумка дружески хлопнула его по спине) и направился к двери.

«А как же Я?! – негодующе воскликнул маленький Гера. – Мах на мах – ты ОБЕЩАЛ!»

Герман вернулся к портрету и зачем-то повернул его лицом к стене.

От хлопка двери портрет слегка качнуло.

Казалось, он знал еще КОЕ-ЧТО.

Глава 2

Гера (I)

На дрожащей от сквозняка двери с тонкой серебристой трещиной в стекле покачивалось изображение Мишки – талисмана только что завершившейся московской Олимпиады. Одной лапой он придерживал висевший на шее любительский фотоаппарат, похожий на «Смену», другой – приглашал посетить салон желающих сберечь на память короткое мгновение этого дня.

Из распахнутого этажом выше окна доносилась веселая песенка «Смоки»: Крис Норман пел про хорошую девушку Алису, настолько хорошую, что ее стоило проводить до самых дверей; а с подоконника взирала на мир кошачья физиономия, щуря зеленые глаза на жарком августовском солнце.

Двенадцатилетний мальчишка, стоявший под дверями фотосалона, шлепал кедом о тротуар в такт музыке. Яркие знойные лучи заливали размягчившийся асфальт дороги, от которой вверх поднимался дрожащий, густо пахнущий воздух. Жара металась между едущими машинами, лезла прохожим за шиворот, и вместе со своей подружкой-пронырой – уличной пылью – устраивала людям привычные летние трудности. Она пыталась забраться в доверчиво открытые форточки, и, подпрыгивая с плиток тротуаров, дышала открытой печью в лицо. По одну сторону улицы тротуар делился узкой продольной тенью от идущих в ряд домов – прохожие, почти все как один, ныряли в эту освежающую спасительную зону.

Мальчишка тоже прятался в этой тени и часто оглядывался на дверь фотосалона: время от времени они поскрипывали, выпуская посетителей, и каждый раз разочарованно кривился – он ожидал друга битых полчаса и никак не мог взять в толк, чем вызвана эта странная задержка. Неужели, чтобы сделать фотографию, нужно столько времени? Но это было еще не все. Кое-кто, из вошедших позднее его товарища, уже покинули салон, он знал это точно – у мальчишки была хорошая память. Неужели все эти бессовестные взрослые лезли без очереди, оттеснив его друга! А тот тоже хорош…

Двери тонко взвизгнули на ржавых навесах, мальчишка обернулся, – и снова с досадой хлопнул ладонью о штанину. Его терпению близился конец. Он решил: если в следующий раз опять выйдет какая-нибудь жирная тетка, а не его друг, – то он отправится туда сам и разберется, наконец, что там происходит.