23:30.
Не смотря ни на что, его голова оставалась ясной.
Герман где-то слышал или читал, что последние часы в ожидании смерти пролетают мгновенно, словно время назло ускоряет свой бег. С ним это происходило совершенно иначе: проклятое время тянулось бесконечно, как телесериал «Санта-Барбара», а часто ему казалось, что оно остановилось вовсе.
Какого черта, его голова оставалась ясной?!
Он лежал в постели, пытаясь уснуть.
О завтрашнем дне он не думал; Герман искренне надеялся, что тихо и безболезненно умрет во сне…
И все закончится.
Герман медленно плелся от остановки трамвая в сторону тест-пункта, находящегося в трех кварталах, что раньше для Германа составило бы минут десять ходьбы в среднем темпе. Он едва переставлял тяжелые непослушные ноги, часто останавливаясь, чтобы отдышаться, держась за столб, или присаживался на подвернувшуюся скамейку, когда ноги начинали отчаянно протестовать. Слабость все сильнее одолевала его тело. Теперь безобидное расстояние, отделявшее остановку от пункта, он мог преодолеть не скорее, чем за час.
Не умерев ночью, утром Герман открыл глаза и с удивлением понял, что по-прежнему жив.
Облегчения это не принесло – только какое-то отстраненное удивление… и все.
Почти ползком добравшись до коридора, он увидел в зеркале глубокого сморщенного старика, совершенно лысого, с ввалившимися щеками и лихорадочным блеском в слезящихся глазах. Он выглядел просто
Лет под сто.
Он проснулся довольно рано – около семи утра, – но чтобы собраться и выйти на улицу, Герману потребовалось почти два часа. Одеваясь, он слышал, как хрустят суставы; звук был отвратительным, будто его кости разламываются на мелкие кусочки.
Герман даже задумался, стоит ли вообще тащиться в его состоянии за результатами последнего теста, тем более что, похоже, тот уже не играл никакой роли, – что бы там ни выяснилось. Правда, через некоторое время, он почувствовал себя немного лучше и решил довести задуманное до конца, раз вирус предоставлял ему такой шанс.
Но если бы он знать наперед, каких усилий это будет стоить, то, скорее всего, остался бы дома. А теперь было слишком поздно поворачивать назад – он уже почти достиг своей цели.
Некоторые прохожие заинтересованно оглядывались ему вслед; одна сердобольная «самаритянка» (в действительности годившаяся Герману в матери) помогла ему перейти дорогу и, негодуя, спросила, сколько граммов совести сэкономили дети и внуки (возможно, даже праправнуки) Германа, выпустив его одного на улицу – «этакого хрыча-доходягу на подсевших батарейках»? – хотела она сказать.
Все можно было бы устроить гораздо проще, если бы Герман воспользовался такси, поймав его по дороге, чтобы не привлекать лишнего внимания соседей. Тогда ему не пришлось бы добираться двумя видами общественного транспорта да еще преодолеть значительный кусок пути пешком. Однако если бы с Германом во время поездки случилась одна из его нынешних неприятностей (что-нибудь вроде приступа рвоты а-ля «BLEND-A-MED»), водитель такси прямиком отправил бы его в пункт «скорой помощи», развернув колеса машины одним движением баранки. В данном же случае Герман избавлялся от конкретных лиц, которые несли за него ответственность.
Выяснить результат
Он остановился у очередного фонарного столба, переводя дыхание. Чтобы не упасть, Герман ухватился рукой за торчавший на уровне груди металлический стержень. Перед глазами плясали наклеенные на столб объявления; ветер теребил углы бумаги перед самым его носом. Черные буквы напоминали иероглифы.
ebooksa