Есть ли в мире Добрых Докторов небо? Наверное, если оно существует, то сплошь затянуто такими же серыми зловещими тучами…
«Прекрати о
О! Это было нечто, невероятное событие – Независимый Эксперт уверовал в Добрых Докторов!
«Они
– Спасибо, утешил… – пробормотал Герман, поднимаясь со скамейки.
Дождь уверенно перерастал в ливень.
Герман прошел несколько шагов и резко остановился; вокруг по асфальту колотили тяжелые капли. Его внезапно осенило.
Наплевав на все предосторожности, Герман пересек тротуар и поймал такси, чтобы по пути домой побывать еще в одном месте.
Глава 7
Карина: на пороге
Герман захлопнул дверь квартиры так резко, что осыпалась штукатурка, и что-то еще с глухим стуком свалилось в гостиной.
Кто-то спускался вниз по лестнице, причем шаги стали приближаться внезапно двумя или тремя этажами выше, как только он начал ковыряться ключом в замке; не было ни предварительного хлопка дверей, ни шагов, ни какого-либо другого движения вообще. Словно его специально поджидали… Кто? Зачем его соседям устраивать за ним слежку? Или…
Кажется, ему удалось заскочить в квартиру еще до того, как некто, спускавшийся сверху, достиг его этажа и успел рассмотреть его лицо. И не только.
Герман осторожно приложил глаз к дверному глазку.
На площадке, видимой словно через обратную сторону бинокля, – было пусто. Только на самой границе обзора Герман уловил какое-то движение, где начинался лестничный пролет, ведущий на четвертый этаж. Похоже на клочок материи. Расцветка была ему хорошо знакома.
«Все ясно», – он отошел от двери и направился в гостиную. Последние дни Герман в основном проводил в этой комнате.
На лестнице его караулила Лиза. Любопытно, сколько же времени она там его поджидала? Упавшим предметом в гостиной оказался портрет маленького Геры. Он валялся на полу, уткнувшись «лицом» в паркет. Герман машинально отметил, что поступил правильно, когда отказался от идеи заключить его в рамку со стеклом. Иначе сейчас оно бы разбилось, и по всей комнате разлетелась масса мелких острых осколков, собрать которые до конца не смогла бы никакая уборка; пара-тройка обязательно сумела бы притаиться, дожидаясь своего часа, чтобы затем нежданно впиться в незащищенную руку или ногу, напомнив тот гребаный день, когда повзрослевшего дебила на портрете посетила счастливая идея запихнуть его под стекло, как музейный экспонат – «вот какая у меня была рожа в двенадцать лет! – ну не замечательно ли? Просто обторчаться!»
Герман, кряхтя, медленно согнулся, чтобы поднять фотографию. Однако какое-то неприятное предчувствие заставило его оставить портрет в покое, словно он опасался увидеть, что и Гера стал каким-то образом меняться или действительно сейчас
Или произойдет что-то еще.
Сев прямо на пол, Герман принялся за тяжкий труд – начал разуваться.