Ползущие

– Нет же! Черт возьми, слушайте! Там должна быть инфраструктура, местная система, до которой мы можем добраться, если только вы поможете мне получить схему электромагнитного усилителя, который можно установить в микроволновом передатчике. Он должен строиться на основе конструкции, которая имеется в Конторе. Это та, которую мы проектировали…

– Я не знаю.

– Я могу ее испытать. Мы сумеем спасти остатки города до того, как они перейдут к следующей фазе. Похоже, одних людей им преобразовывать легче, других – труднее. Если бы люди просто пропадали, поднялся бы слишком большой шум. Поэтому они действуют шаг за шагом. Это дает нам немного времени, Бентуотерс.

– Почему именно эти люди, а не другие?

– Не знаю. Но я обнаружил дом, где родители точно с ними. Они строят передатчик, который будут использовать только «Все Мы». Однако я практически уверен, что дети там еще не были подвергнуты конверсии. Там так часто бывает: родители преобразованы, а детей оставляют в покое. По крайней мере, на первом этапе. Похоже, все зависит от детей. Во-первых, молодые люди в основном имеют повышенную сопротивляемость, может, неврологическую, может, психологическую, может… Может, влияет гормон роста. Кто знает? Я имею в виду, что есть несколько неврологических систем, которые не работают. Мы знаем это, например, про кошек, но не до конца понимаем почему. Этот принцип сопротивляемости следует развивать. Вероятно, можно будет создать вакцину и давать ее людям. Однако сейчас нужно их просто остановить, пока дело не зашло…

– Хай, па!

Стэннер чуть не уронил сотовый телефон в бухту: подошла Шеннон и облокотилась на парапет рядом с ним.

– Бентуотерс, мне надо идти. Я… я подумаю насчет того, чтобы держать с вами связь. – И он выключил телефон.

На дочери было платье в тонкую полоску и такое же пальто. Маленькая, изящная, как ее мать. Наполовину японка.

– Остановить, пока дело не зашло – куда? А, па? Один из твоих угрожающих звонков?

– Спрашиваешь, что остановить? Не что, а кого. Остановить женщин раньше, чем они дослужатся до высоких постов.

– Папа!

– Шучу. Шучу. Нет, надо остановиться и прекратить занятия бумажной работой. Ну, здравствуй. Думаю, что это морские львы, а вовсе не моржи.

– Здравствуй, здравствуй, – проговорила она, рассматривая животных. – Точно. Морские львы.

Она говорила, почти не глядя на отца. Он сразу понял, что это будет за встреча. Видимо, она опять размышляет о самоубийстве своей матери.

– Ну и что тебя привело в этот город? – спросил он.

– А что тебя привело? – вопросом на вопрос ответила она. – Или тебе нельзя говорить, агент 0-0-10 000?

Еще подростком Шеннон узнала, что он работает в разведке ВВС. Он был тайным агентом, и в шутку она называла его Джеймсом Бондом, который был чем-то вроде морского офицера, а также шпионом. Тогда Стэннер говорил ей: «Я не ноль-ноль-семь, вовсе не супермен и уж точно без лицензии на убийство. Боюсь, у меня нет даже лицензии, чтобы двинуть кому-нибудь в скулу».

Разумеется, ему пришлось убить немало людей. Но он предпочитал делать вид, что это был кто-то другой. Да и сами подвиги ничем не напоминали Джеймса Бонда. У Джеймса Бонда те, кого убивают, почти никогда не просят пощады.

Какое-то время назад, когда «неизбежные ликвидации» стали уж слишком частыми, Стэннер решил отойти от работы в поле, придерживаясь лишь технической стороны дела. Но иногда «техническая сторона дела» требовала небольшой прогулки «в поле», и тогда снова начиналась охота.