Текст: «… чаю. Я был совершенно поражен наружностью и манерами миссис Фортескью, которая была скромно, но аккуратно одета по моде десятилетней давности — очевидно, со времени своего прибытия сюда ее семейство не контактировало с Обществом Обращения Несчастных Язычников и прочим дорогим им в Лондоне! Преподобный мистер Фортескью рассказывал о том, как они привыкали к местным обстоятельствам и подчинялись обычаям и нравам, когда оказывались на людях. Даже дети не освобождались от участия в ритуалах своих собратьев того же возраста. Колкой при этом нахмурился и спросил: «Во всех ритуалах, Ваше преподобие?», — на что миссионер со вздохом ответил: «Увы, да. Иначе нам не дозволили бы проповедовать». Наступила короткая тишина, во время которой мы размышляли о метафизических смыслах этого, и тут в комнату вошла ангельски красивая девочка лет двенадцати. „Джентльмены, это моя дочь Алисия…» — гордо улыбнулась миссис Фортескью, но ее самым неловким образом неожиданно прервал Форсайт. Он закашлял и стал брызгать слюной. Мы решили было, что он подавился крошкой. Я принялся хлопать его по спине, пока краска не сошла с его лица и не возобновилось нормальное дыхание, и тут мне показалось, будто неуместная улыбка легко пробежала по лицу девочки. «Да что это с тобой, старина?» — участливо спросил я. Пол сглотнул несколько раз и, когда перестал быть центром внимания, прошептал sotto voce,[41] так, что только я и мог расслышать: «Вчера… храм…».
Открытка № 9
Описание: Странный вид, снятый со среднего расстояния. Сложенная конусом под низким углом груда камней, размером с кулак или чуть меньше, высотой примерно от фута до двух. Несколько гримасничающих мальчишек и женщин, последние в своих типичных одеждах. Они стоят друг против друга, жестикулируют и ухмыляются, многие держат в руках камни. Принимая во внимание отражение света на поверхности жидкости, вытекающей из-под груды камней, должно быть, это полдень.
Текст: «… серьезное вмешательство с суровыми последствиями. «Ради бога, Фортескью, не надо…» — крикнул Форсайт, как я хорошо помню, прежде чем ему завели руки за спину, и лапой, мозолистой как у медведя, закрыли рот. Он вынужден был беспомощно наблюдать за неумолимым ходом событий. Жадные руки, без всякого инструмента — такова глубина фанатизма, господствующего в этих краях, — быстро выгребли довольно глубокую яму в почве базарной площади. Представитель духовенства, больше десяти лет стойко державшийся перед лицом всего этого языческого равнодушия и явной враждебности, за смелое вмешательство был бесцеремонно лишен одежды и брошен в яму, которую быстро заполнили, — недостатка в добровольцах не было, — обездвижив его тем же способом, что, и Харрисона, которого погребли, оставив руки и верхнюю часть груди свободными. Руки были разведены настолько, чтобы пальцы не могли касаться друг друга, и этим дьявольским способом его лишили и этого небольшого утешения. Помню небольшую деталь — Фортескью был побрит наполовину; он бросил все, когда узнал, в каком положении оказался Харрисон. Отлично понимая, что это значит, он запел «Вперед, воинство Христово» могучим голосом, от которого у меня выступили слезы, тогда как Харрисон, стыдно сказать, был…»
Открытка № 10.
Описание. Групповой портрет, девять мужчин. Шестеро стоят, из-за поясных ремней у них торчат пистолеты с гравированными рукоятками, декоративные кинжалы и пр. По краям их жилетки расшиты серебром, узор сходен с арабским. Все с густыми усами. Седьмой церемонно стоит справа от них и держит, словно готовясь вбить в землю колышек палатки, деревянный молоток с большим бойком в футе или около того от земли; в этой позе он немного напоминает игрока в крикет. Восьмой мужчина, в длинной сорочке или кафтане, стоит на четвереньках в центре на переднем плане, голова повернута налево, но, как и другие, смотрит в объектив. На его спине деревянное устройство странного вида. Девятый мужчина, одетый, как первые семь, сидит в этом «седле» как бы едет на жертве, у которой, как мы видим, выступает сзади, хотя отчасти и прикрытый благоразумно длинной сорочкой, шест, толщиной с руку довольно мускулистого человека.
Текст: «… не имел представления, будучи уверен, что все это — недоразумение, которое легко можно устранить при помощи бакшиша. Это было нашей ошибкой, поскольку Колкона вывели из помещения судьи со связанными руками на небольшую площадь, где был резной фонтан, незамеченный иконоборцами далекого прошлого (каковых было несколько волн), с грубо вылепленными и основательно побитыми львами, из пастей которых вода струилась в большую круглую каменную чашу. Мы, разумеется, пошли следом, яростно настаивая на его невиновности, но нас игнорировали. Бедного Колкона развязали и заставили опуститься на колени и на руки и принять весьма недостойную позу. Под жарким полуденным солнцем уже собралась толпа, включая женщин и детей. Разносчики ходили в собравшейся толпе, предлагая воду из железных сосудов за спиной, при этом у каждого был один-единственный стакан в декоративном серебряном подстаканнике с ручкой, привязанный к сосуду веревкой. Я увидел, что на ступенях фонтана лежит кол, кора с него снята, он прям и до отвращения остр. Из толпы выступил толстый, грязный, лысеющий мужчина с поясом, свидетельствующим о его принадлежности к чиновничеству, со сверкающим ножом в…»
Открытка № 11
Описание: Рынок с рядами лавок и торговцы. Слева — бродячий музыкант, а справа — расхаживающий взад-вперед торговец кебабами, с длинными медными шампурами.
Текст: «… больно всем, особенно Джорджу. Страж в ярко-красной ливрее, украшенной золотым галуном, сидел и курил свой кальян недалеко от нашей мрачной группы, то и дело возвращаясь из своих грез и поглядывая, все ли так, как должно быть. Может, тому причиной был дым из трубки, может, одна бравада — я и по сей день не знаю, — но Колкон, бедный Джордж, попросил сигарету, которую Форсайт тотчас скрутил и вставил ему в губы, поднеся огонь, поскольку наш бедный товарищ со связанными руками не мог этого сделать сам. Он выпустил дым равнодушно, будто шел по Риджент-стрит к Пиккадили, а потом, увидев женщин и детей, сидевших у его ног, спросил у нас пересохшим голосом, что они-то здесь делают. Я переступил с ноги на ногу и отвернулся, а Пол, употребив много слов, сказал ему, что они ждут его неминуемого отхода, точно так же как женщины в Средние века собирались вокруг преступников, которых должны были казнить, в надежде получить амулет удачи, который действовал магически после того, как факт дисциплинарного взыскания свершался. Это, как мы боялись, вывело из себя нашего несчастного en brochette[42] товарища, который сделался мертвенно-бледным, когда мы попытались успокоить его. Корчиться в столь стационарной позе, в конце концов, нехорошо, и особенно потому, что из его плеча (из-за которого, как я видел, поднималась струйка дыма) уже торчала…»
Открытка № 12
Описание: Городская площадь, фото снято сверху под косым углом, со значительного расстояния. В углу поставлена оконная рама или, скорее, дверная, извлеченная из какого-то сооружения. Пара темных предметов, один больше другого, виднеются в ее проеме; рама обращена к зрителю, заслоняя то, что за ней. Большая, возбужденная толпа мужчин всех возрастов — от совсем молоденьких мальчишек до согбенных престарелых патриархов, на всех усеченный местный вариант фески, — кружит возле задней части конструкции. Несколько человек местных полицейских находятся в самой середине ее, очевидно, для поддержания порядка.
Текст: «… не понимая, из-за чего эта суматоха. Поэтому я был шокирован, когда увидел в узком отверстии обездвиженную голову молодой женщины лет двадцати пяти, а в другом — ее правую руку. Вместо вездесущей вуали на ней было что-то вроде черной шелковой повязки, исполнявшей ту же функцию и крепко повязанной вокруг рта и носа. Ее глаза излучали недовольный блеск — что легко понять, учитывая обстоятельства. Никаких креплений или швов не было видно; ума не приложу, что это за конструкция. Время от времени рама и женщина, державшаяся за нее, принимались неистово трястись и дрожать. Выражение лица под копной непокорных рыжих волос оставалось стоически невозмутимым. Перейдя на другую сторону (смотри, чтоб Милдред не прочла это!), я увидел толпу мужчин — человек 80 — 100, включая примерно двадцать или около того негров-рабов, обнаруженных в этих краях, — вливавшуюся на площадь. Они толкались, занимая очередь; те, что ближе, частично разделись и взяли «дело» в руки, ласкали себя, чтобы возбудиться, и брали ее способом, принятым между мужчинами и мальчиками, сзади. Как ни был я подавлен, у меня не было другого намерения, как продолжать свой путь, когда меня неожиданно втолкнули в самую середину…»
Открытка № 13
Описание: Вид узкой улицы, с высокими жилыми домами и выступающими деревянными балконами, заслоняющими почти весь свет. Тем не менее фотографу удалось зафиксировать множество мелких деталей. Башня или купол и, возможно, минарет за ним едва видны в конце улицы. Трое молодых (судя по фигурам, открытым с помощью традиционных платьев, см. открытку № 2) женщин в черном, каждая с ожерельем, с которого свисает один-единственный яркий большой кулон, стоят посреди дороги. Кажется, они приближаются к камере. Вуали совершенно скрывают их лица. Больше никого на улице нет.
Текст: «… сказал Форсайту, что в этом нет смысла, и нам придется смириться с потерями и тщетностью дальнейшего продвижения. Поскольку других уже нет, возражал я, крайне маловероятно, что мы можем самостоятельно продолжить путь; нам следует забыть гордыню и признать, что к тому, что мы собирались сделать, мы оказались совершенно неподготовленными. Другими словами, нам лучше развернуться и бежать отсюда, да поживей.
Форсайт яростно возражал, утверждая, что, напротив, мы обязаны ради священной памяти наших товарищей продолжить путь. А потом он загадочно произнес: «Да в общем-то все равно: дело сделано». Я понял это как признание того, что цель нашей экспедиции каким-то непонятным для меня образом достигнута. Это, вероятно, и было причиной испытанных нами страданий и растущего волнения народа в последние несколько дней. Пока мы спорили, стоя возле магазина, торговавшего коврами, одного из многих на этой улице, я вдруг ощутил молчание, тишину, которая наступила давно. Люди возле нас повернулись к стене, как я подумал, в страхе, и тут я увидел трех женщин, которые приближались к нам. Эти…»
Открытка № 14
Описание: Плохая репродукция гравюры VII Пиранези[43] «Саrceri».[44] Приписка сделана на обратной стороне открытки, фамилия художника (G. В. PIRANESI) написана латинскими заглавными буквами и вставлена между арабской вязью и кириллицей.
Текст: «… меньше, чем Carceri! В том, что когда-то принимали за фантазии больного малярией и фокусничавшего порочного гения, я увидел честное воспроизведение действительности. Я был совершенно поражен, как только переводчик, от которого пахло чесноком и анисом, снял повязку с моих глаз. В горле у меня встал ком, и слезы угрожали хлынуть потоком, когда я подумал о других, с которыми разделались путем предательства, подлого невежества и нетерпимости. Полагаю, что слухи об исчезновении священной целостности долины также имеют непосредственное отношение к этой ситуации. Взяв себя в руки, — если здесь мужчина плачет, то это проявление слабости, со всеми последствиями, которые подобное вызывает, — я огляделся. По спиральной лестнице, огибающей огромную каменную колонну, вели людей, мужчин и женщин, голых или полураздетых. Я и сам, должно быть, несколько минут назад спустился по ней. Естественный свет играл в умело размещенных в потолке окулусах,[45] скрытых за замысловатыми изгибами и углами. Повернувшись…»
ebooksa