– С ней все будет хорошо,– повторял я время от времени.– Я знаю, малышка. С ней все будет хорошо.
Амрита в ответ не проронила ни слова.
Ровно в пять тридцать пять зазвонил телефон – аппарат, установленный в нашем номере. Я ринулся к нему через комнату.
– Алло!
Мне казалось, что звуки на линии стали еще глуше, чем обычно. Я говорил словно в пещеру.
– Алло! Алло! Мистер Лузак?
– Да. Кто это?
– Алло! Это Майкл Леонард Чаттерджи, мистер Лузак.
– Слушаю вас.
Уж не посредник ли ты? Имеешь ли ты, ублюдок, к этому отношение?
– Мистер Лузак, ночью ко мне приходили полицейские. Они сообщили о пропаже вашего ребенка.
– Да?
Если он звонит, чтобы выразить сочувствие, я повешу трубку. Но речь шла не о сочувствии.
– Полиция разбудила меня, мистер Лузак. Они разбудили мою семью. Они вторглись в мой дом. Создалось впечатление, будто они считают меня каким-то образом замешанным в данное происшествие. Они допрашивали меня посреди ночи, мистер Лузак.
– Да? И что же?
– Я звоню, чтобы выразить решительный протест по поводу очернения моей репутации и вторжения в частную жизнь,– сказал Чаттерджи. Когда он сорвался на крик, голос его стал еще выше и пронзительнее.– Вам не следовало упоминать мое имя, мистер Лузак. Я занимаю некоторое положение в обществе. Я не позволю пятнать мою репутацию, сэр. Вы не имеете на это права.
– Что? – Это было единственное, что я смог сказать.
– У вас нет на это права, сэр. Я предупреждаю вас, что любые выдвинутые вами обвинения, любое упоминание моего имени, любое увязывание Союза писателей с вашими личными проблемами, мистер Лузак, приведет к возбуждению против вас дела моим адвокатом. Я предупреждаю вас, сэр.
Послышался глухой щелчок, когда Чаттерджи повесил трубку. Шум и треск на линии продолжался еще несколько секунд, а потом послышался еще один звук, когда полицейский на коммутаторе тоже отключился. Амрита стояла рядом со мной, но я на какое-то время потерял дар речи. Я так и застыл, сжимая трубку, как если бы она была шеей Чаттерджи. А моя ярость приближалась к той точке, когда лопаются сосуды или рвутся жилы.
– О чем речь? – резко спросила Амрита, тряхнув меня за руку.