— Она вам сказала? — спросила миссис Гроуз, задыхаясь.
— Ни единого слова — в том-то и ужас. Она затаила все про себя! Ребенок восьми лет, такой маленький ребенок!
И все же я не могла выразить всей меры моего потрясения. Миссис Гроуз, само собой, могла только раскрыть рот еще шире.
— Так откуда же вы знаете?…
— Я была там… я видела собственными глазами: я поняла, что и Флора отлично видит.
— То есть вы хотите сказать, видит его?
— Нет — ее.
Говоря это, я понимала, что на мне лица нет, ибо это постепенно отражалось на моей товарке.
— В этот раз — не он, но совершенно такое же воплощение несомненного ужаса и зла: женщина в черном,[7] бледная и страшная… при этом с таким выражением, с таким ликом!.. на другом берегу озера. Я пробыла там с девочкой в тишине около часа; и вдруг среди этой тишины явилась она.
— Откуда явилась?
— Откуда все они являются! Неожиданно показалась и стала перед нами, но не так уж близко.
— И ближе не подходила?
— О, такое было чувство, словно она не дальше от меня, чем вы.
Моя товарка, повинуясь какому-то странному побуждению, сделала шаг назад.
— Это был кто-нибудь, кого вы никогда раньше не видели?
— Да, но кто-то такой, кого видела девочка. Кто-то, кого видели и вы. — И чтобы миссис Гроуз поняла, до чего я додумалась, я пояснила: — Моя предшественница — та, которая умерла.
— Мисс Джессел?
— Мисс Джессел. Вы мне не верите? — воскликнула я.
Она в отчаянии смотрела то вправо, то влево.
— Неужто вы уверены?…