Нервы мои были так натянуты, что это вызвало у меня взрыв раздражения:
— Ну так спросите Флору — она-то уверена!
Но не успела я произнести эти слова, как тут же спохватилась:
— Нет, ради бога, не спрашивайте! Она отопрется… она солжет!
Миссис Гроуз растерялась, но не настолько, чтобы не возразить инстинктивно:
— Ах, что вы, как это можно?
— Потому что мне все ясно. Флора не желает, чтобы я знала.
— Ведь это только жалеючи вас…
— Нет, нет… там такие дебри, такие дебри! Чем больше я раздумываю, тем больше вижу, и чем больше вижу, тем больше боюсь. Но чего только я не вижу… чего только не боюсь!
Миссис Гроуз напрасно силилась понять меня.
— То есть вы боитесь, что опять ее увидите?
— О, нет — это пустяки теперь! — И я объяснила: — Я боюсь, что не увижу ее.
Однако моя товарка только смотрела на меня растерянным взглядом.
— Я вас не понимаю.
— Ну как же: я боюсь, что девочка будет с ней видеться — а видеться с ней девочка несомненно будет — без моего ведома.
Представив себе такую возможность, миссис Гроуз на минуту пала духом, однако тут же вновь собралась с силами, как будто черпая их в сознании, что для нас отступить хотя бы на шаг — значит в самом деле сдаться.
— Боже мой, боже, только бы нам не потерять головы! Но в конце концов ведь если она сама не боится… — Миссис Гроуз попыталась даже невесело пошутить: — Может, ей это нравится!
— Нравится такое — нашей крошке!
— Разве это не доказывает всю ее святую невинность? — прямо спросила моя подруга. На мгновение она меня почти убедила.
— О, вот за что нам надо ухватиться… вот чего надо держаться! Если это не доказательство того, о чем вы говорите, тогда это доказывает… бог знает что! Ведь эта женщина ужас из ужасов.