Готический роман. Том 2

22
18
20
22
24
26
28
30

– Что у вас тут за шум, Мастер? – произнес женский голос, от звука которого мурашки побежали по спине Карла. Сомнений не оставалось – фотография в газете открыла ему правду, это была его давняя подруга по добровольному заключению истеричка Зильке Кранцлер, подпольная кличка Лиззи. Непонятно, как она позволила себя сфотографировать. Впрочем, скорей всего ее снимали скрытой камерой, как и его в библиотеке.

Зильке была уже рядом с машиной, не хватало только, чтобы она его узнала! Спрятаться было некуда, глубже втиснуться в спинку сиденья было уже невозможно, оставалось только рассчитывать, что умелый грим преобразил его достаточно хорошо. Но лучше всего было бы исчезнуть отсюда поскорей. И он шепнул на ухо Инге:

– Послушай, прекрати эту дурацкий спектакль и поедем обратно.

Инге молча обернулась к нему, но он не сумел прочесть выражения ее лица и поспешно добавил:

– Тебе, во всяком случае, меня бояться нечего.

В руке Зильке вспыхнул мощный фонарь:

– Что тут у вас?

Обвиняющий палец Марты вонзился в Инге.

– Да вот сынок мой, горе мое, не хочет со мной на церемонию без нее.

– А ты объясни ему, что мы чужих на церемонии не пускаем.

– Тогда и я не пойду, я тоже чужой, – упрямо повторил Клаус.

– Ты не чужой, ты тоже наш брат, раз ты сын Марты. Ведь Марта – наша сестра.

– Тогда я вам не брат, а племянник. А ваша сестра пусть идет на вашу церемонию без меня.

– Да что же это? – зарыдала Марта. – Я ведь все ради него, только ради него… А он, неблагодарный…

– Ну, решай, Клаус, – строго произнесла Зильке, наклоняясь к окну над плечом Инге и освещая фонарем внутренность машины. – А нам пора, нас ждут.

Инге слегка отстранилась от нависшего над ней лица Зильке, вгляделась в него и вдруг воскликнула:

– А ведь мы с вами знакомы!

– Не думаю, – отрезала Зильке, направляя сильный луч прямо в глаза Инге, которая, заслонясь ладонью, припомнила окончательно:

– Ну конечно! Вы Зильке, вы учились в Гейдельберге на курс старше меня!

«Ну все, – мысленно застонал Карл, – теперь конец! Теперь эта стерва нас не отпустит!» Он хорошо знал свою братию. И, цепляясь за последнюю соломинку, он стиснул руку Инге: