— А, прекрати! Ничего такого ужасного я ему не рассказывала.
Наташа приподнялась, пытаясь поудобней пристроить тяжелую толстую руку.
— Ты случайно не знаешь, зачем он хотел со мной встретиться?
Надя пожала плечами и отвернулась.
— Откуда ж мне знать? Это ваши с ним дела.
Наташа искренне рассмеялась.
— Ладно, перестань, наши дела… Ты о наших делах знала больше, чем мы сами, сдается мне… Ты же все это и подстроила. Он к тебе в тот вечер зачем заезжал?
Надя повернулась и посмотрела на подругу так, как смотрят на маленьких детей, не отвечающих за глупость своих вопросов.
— Понятно, — протянула Наташа, ощутив легкий укол (ревности?! злости?! разочарования?!) — Все понятно… Погоди! Картины!
— Что картины? — переспросила Надя, снова отвернувшись.
— У тебя ведь мои картины, помнишь, я тебе отдала?! Он их видел, правда?! Ты показала ему?!
— Я?! Ну если…
— Ой, не ври мне, Надька! — угрожающе произнесла Наташа и толкнула ее в спину здоровой рукой. — Что-то в последнее время ты стала завираться. Показала, правда? Ну, я понимаю, что ты хотела как лучше…
— Ну да, показала! — сердито, с вызовом ответила Надя и повернулась к ней. — Не вижу в этом ничего ужасного!
— Может, он хотел поговорить о картинах? Он сказал, что знает, как мне помочь… а ведь он уже заводил подобный разговор, когда я отказалась ему показать свои работы. Но… с дорогой-то это никак не связано. Вот же идиотизм, а!
— Ничего не знаю насчет дороги, но вот когда Игорь твои картины увидел, по-моему, ему слегка поплохело — наверное, тоже понял, на-сколько они хороши, вернее, насколько хорошо на них можно заработать умеючи.
Наташа скептически улыбнулась.
— Он тебя о чем-нибудь спрашивал?
— Ни о чем криминальном. И не упоминал ни о каких ужасных тайнах, если ты думаешь, что здесь собака порылась. Спрашивал, давно ли ты рисуешь, что, да как, да зачем… в общем, интересовался развитием творческого пути… Впрочем… очень хотел знать, была ли ты когда-нибудь в музейных запасниках?
— Нашего музея? — удивилась Наташа.