— Рука? Да нет, почти не чувствуется, только вот от гипса чешется жутко и жарко очень. А вот все остальное болит, так что я на таблетках сижу. И ширяюсь потихоньку с Пашкиной помощью. Вобщем, самочувствие как у куска мяса, прокрученного через мясорубку, — хреновое. Помоги-ка мне сесть получше.
Надя встала, поправила сползшие подушки, и передвигаясь с ее помощью повыше, Наташа, не сдержавшись, ойкнула от боли. Осторожно выпрямив ноги, она сказала:
— Пашка говорил, ты заходила в больницу, когда я спала. Чего не разбудила?
— Зачем? — Надя махнула рукой. — Ты извини, что я потом не смогла заскочить — работа, понимаешь, нагрузили опять всякой ерундой. Вот, только выбралась…
— Зашла повеселить? — Наташа снова улыбнулась, но видно улыбки не получилось, потому что Надя невольно вздрогнула, увидев исказившую ее лицо гримасу.
— Ага, повеселить. Мы отсечем от вас заботы и печали, как говорил служитель гильотины. Ты вообще как себя ощущаешь?
— Да ты знаешь, в принципе неплохо, уже хожу без посторонней помощи. На следующей неделе собираюсь на работу.
— С ума сошла?!
— А что мне делать, Надя?! Виктор Николаевич — не благотворительная организация и не госучреждение — больничных не выдает. Дал недельку поваляться — и то хорошо. Работу-то терять нельзя. Буду как-нибудь с одной рукой управляться.
— А что врачи говорят?
— А что им говорить? Дайте денег, говорят… Ну, что — закрытый перелом локтевой кости, среднего и указательного пальцев, трещина в ладьевидной кости — во, видишь, какие я теперь умные слова знаю! — многочисленные ушибы и царапины да небольшое сотрясение.
Надя внимательно посмотрела на нее, сдвинув брови, потом тихо произнесла:
— Ты хоть понимаешь, как тебе повезло?
Наташа осторожно шевельнула поврежденной рукой.
— Надька, я вообще до сих пор не могу поверить, что все еще жива, что мне все-таки удалось убежать… Когда я ударилась об асфальт и увидела эти звезды над собой, я подумала, что все…Ты знаешь, когда мне в больнице делали перевязку, я ревела во все горло, всех врачей вокруг залила слезами. Не от боли, Надя, от счастья. Ты не представляешь, как это здорово — остаться в живых! Как это замечательно! Придурки те, кто режет себе вены и вешаются — они не понимают, что теряют… жизнь, какая бы она не была… А мы-то с тобой, помнишь, все обсуждали смысл жизни?! Смысл в том, чтобы жить… — ее голос сорвался и она закончила уже шепотом: — Я живая, да, я понимаю, как мне повезло.
— Да ты стала философом, Натуля, — пробормотала Надя как-то сдавленно и осторожно пересела на кровать. — Пашка мне тогда позвонил, болтал что-то… я так толком и не поняла ничего…что с тобой… сказал, машиной сбило… Я в больницу прибежала — там твои… мать, дед — все ревут… как на панихиде…ужас!
— Мой дед ревел?!
— Ну да… Пашка там ходил, так его трясло всего… и никто толком ничего объяснить не может…я чуть с ума не сошла… не знала, что и думать…Слава богу, а… хоть его и нет, а все равно слава ему!
Она подняла голову и подмигнула Наташе, глядя как-то странно, словно хотела что-то сказать, но не могла.
— Это, конечно, все лирика, Натаха, но я никогда не сделаю ничего такого, что не считала бы для тебя лучшим. Веришь, нет?
ebooksa